Сообщений в теме: 11

[Shamans Road]

Анонс «Дорога без конца.» 

Мурманск, большой и холодный город на севере.
Два пожилых одиноких человека встречаются иногда в сквере на скамейке.
Он и она. За плечами у них жизнь. 
Они жили обычной жизнью, он обыкновенный мелкий бухгалтер в порту, 
она бывший мелкий чиновник городской администрации.
У неё есть дочь, которая живёт где-то далеко на юге, в другом городе у моря.
Когда-то они поссорились из-за жилплощади и не простили друг друга.
У дочери уже есть девочка, которую женщина ни когда не видела. 
У него только английский стаффордширский терьер.
Эти редкие встречи его и её, это то, что становится смыслом их жизни.

Книга доступна в электронной версии на Ridero, Mybook, Amazon, ЛитРес 
https://ridero.ru/bo...ga_bez_konca_1/

Прикрепленные изображения

• 

[Shamans Road]

Глава 1. Принц Уэльский       

     Маленький щенок английского стаффордширского терьера первым услышал звук открывающейся входной двери и почуяв появление в комнате постороннего, выпустив из розовой пасти тёплый сосок матери и растолкав остальных четырёх щенков помёта, которые посапывали под тёплым подбрюшьем молодой суки, малыш выполз из под её задней ноги и поскуливая от любопытства вприпрыжку поскакал к вошедшим в комнату мужчинам. 

    - Какой смелый кутёнок! - восхитился видом бесстрашного щенка Леонид Евгеньевич.

     Щенок действительно был хорош, с блестящей короткой жёсткой шкуркой рыже-белой масти, с умными тёмными глазами на лобастой голове и небольшими полу стоячими ушами, крепко сложенный и уже твёрдо стоящий на своих небольших, но мускулистых ногах, его окаймлённая черными бархатными губами розовая пасть с крепкой челюстью и крупными белыми сильными зубами и правильным ножницеобразным прикусом была широко раскрыта и оттуда свешивался на сторону толстенький влажный язык, небольшой толстый прут хвоста приветливо кивался из стороны в сторону. Голова маленького терьера была белой с большим ярко рыжим пятном покрывавшем правый глаз и правое ухо, такая несимметричная окраска морды придавала ей забавное и неповторимое выражение.

      - Да, ты ещё остальных не видел, - поспешил направить гостя в нужное ему русло хозяин собаки, - ты посмотри какие красавцы! 

       И мужчина погладив по голове поднявшую на вошедших голову суки оторвал от неё проснувшихся щенков и выложил их перед покупателем у миски с мелко нарезанными кусками говядины. Молодая мать тоже встала и подошла к столпившимся у большой миски щенкам и стала их нежно облизывать, недоверчиво поглядывая на Леонида Евгеньевича. 

    - Леонид Евгеньевич, ты же вроде девочку хотел, - напомнил покупателю хозяин и выбрав одного из щенков оторвал его от миски и протянул бережно второму мужчине, - смотри какая крепкая сучка, а зубы, смотри какая пасть тёмная, хорошая охранница будет.

     - Да, хорошая девочка, - согласился Леонид Евгеньевич, приняв от владельца щенка и бережно подхватив его под тёплое розовое брюшко большой шершавой ладонью стал внимательно осматривать его прикус и цвет глаз.

       - Я тебе настоятельно рекомендую, - убеждал покупателя хозяин, - девочка и преданней и хлопот с ней меньше, когда гон начнётся. Смотри какая красавица.

     Меж тем щенок первым встретивший вошедших уже насытился поданным на завтрак мясом и пячась задним ходом, растолкав своих более медлительных братьев и сестёр отошёл от миски и отряхнув уши задней ногой, весело взбрыкнув всеми лапами, хлопая ушами потешно подбежал к ногам Леонида Евгеньевича, вцепился зубастой мордой в шнурки на его ботинках и стал тащить того к выходу.

      Мужчина улыбнулся, осторожно опустил на пол предложенную ему к покупке хозяином девочку, взял на руки хулигана и поцеловав его в тёмный нос на крепкой весёлой морде, обратившись к продавцу сказал:

     - Извини Семён Емельянович, видишь сам, он ко мне просится, - показал он хозяину выбранного им щенка, - ну, как же можно ему отказать.

     - Ну, что с тобой поделаешь, Леонид Евгеньевич, - вздохнул с сожалением продавец, - скажу тебе по секрету, хотел я этого кутёнка батюшке нашего прихода оставить, давно он у меня просил кобелька. Но не могу тебе отказать, вот же проказник какой, не мог спокойно посидеть, знать такая его судьба. Ну, что ж бери, право слово, он сам тебя выбрал.

 

Прикрепленные изображения

• 

[Shamans Road]

Вот уже  больше трёх лет как Леонид Евгеньевич Тычина вышел на пенсию. Вернее его «выпроводили», так как сам то Леонид Евгеньевич всю жизнь проработав в рыбном порту в отделе снабжения бухгалтером очень любил свою невзрачную на вид должность обычного клерка и не представлял себе своё существование без своего скромного рабочего стола у окна, любимого старенького «Hewlett-Packard» на нём, тихого тиканья настенных старых часов с круглым циферблатом, отмеряющих рабочий день на время до обеда и после. 

      Его рабочее место находилось в здании администрации рыбного порта на третьем этаже у окна с видом на Кольский залив, где у причалов высились стрелы портовых кранов и толпились у «стенок» морские рыболовецкие суда разных типов и размеров, приходившие в порт Мурманска на разгрузку и меж рейсовую стоянку. Сам Леонид Евгеньевич после окончания мореходки и прохождении морской практики ни когда не ходил больше в море даже на прогулочном катере, так как страдал от морской качки и залив, и морские суда уже давно видел только из окна своего рабочего кабинета. Но сама эта принадлежность к порту и романтика морских странствий, крики чаек над разгружаемой из трюмов БМРТ в брикетах мороженной рыбы, тревожные звонки портовых кранов, перекличка грузчиков и гудки уходящих в рейс рыбацких судов всё это придавало такому невзрачному на вид месту у окна в кабинете Леонида Евгеньевича необычайную для него привлекательность и значимость. Наличие у него заветного синего пропуска в порт, морской антураж и опьяняющий запах моря и свежей рыбы сопровождали Леонида Евгеньевича всю его сознательную жизнь с момента окончания мореходного училища, когда он первый раз пришёл в бухгалтерию порта и до последнего дня, когда начальник отдела кадров зачитал ему с почтением приказ о выводе на пенсию и прошли проводы Леонида Евгеньевича «благодарными» сослуживцами в портовой столовой.

     Пожилой бухгалтер и так по складу своего характера не имевший близких друзей, оставшись без своей любимой работы постепенно потерял контакты с сослуживцами, дежурные сочувствующие звонки которых неумолимо и закономерно сами-собой прекратились.Немногочисленные родственники хотя конечно помнили и любили по родственному Леонида Евгеньевича, но были очень далеко и звонили только по праздникам, и то в большинстве своём ограничивались пересылкой по Viber дежурных поздравительных иконок к Новому году и Рождеству. Оставались правда встречи раз в году с мальчишками школьными одноклассниками из его любимой 23 школы, которые как сговорившись после окончания своего 10 «А» почти все дружно поступили в мурманскую мореходку. Тычина эти встречи не пропускал, но они были так редки, а сами его бывшие одноклассники-однокурсники превратились из романтичных подростков в умудрённых жизненным опытом степенных мужчин. Кто-то из них также как и Леонид Евгеньевич раз и навсегда связал свою жизнь с морем, а большинство хлебнув по полной морской романтики выбрали более земные профессии, стали инженерами, пошли в торговлю и предпринимательство, а один из них Толя Попов дослужился до большого чина в полиции. Только вот годы брали своё и с каждым прожитым годом количество школьных друзей естественным образом необратимо уменьшалось. Сам Леонид Евгеньевич по складу своего характера не страдал от нехватки общения, так как и раньше не был склонен заводить новых приятелей и изливать душу перед посторонними людьми или просить кого-то о преференциях и помощи.  

      После трагической гибели жены и сына произошедшей семь лет назад, которых погубил уснувший на дороге в Карелии дальнобойщик, выехавший на встречную полосу когда они отправились в летний отпуск на машине сына на юг, Тычина перестал интересоваться женщинами как мужчина и женщины не получая ответных флюидов внимания, так же потеряли к нему интерес. А чтобы быть кому-то нужным отставной бухгалтер завёл себе собаку, небольшого роста, коренастого английского стаффордширского терьера, добродушное и преданное создание, в отличии от своих воинствующих американских потомков. 

        Завести собаку было заветной ещё детской мечтой Леонида Евгеньевича. Но в детстве этому противились строгие родители, которые считали содержание собаки не уместным в их кристально стерильной кооперативной квартире, а позже жена Татьяна, которая также была сторонницей идеального порядка в доме, всё его отговаривала и убеждала, что собака не должна жить в квартире, а только в доме, что она не сможет оставаться одна пока они будут вдвоём на работе и что вот когда они выйдут на пенсию и передут с Севера в среднюю полосу, где купят себе домик на берегу реки в Подмосковье или в Калуге, вот тогда и можно будет осуществить его мечту иметь в доме собаку. Теперь же не опасаясь нарушить чьё-либо спокойствие, в душе извинившись перед матерью и покойной женой отставной бухгалтер смог наконец то исполнить свою давнюю мечту. Мечту он назвал Принц Уэльский, потому что эту породу собак вывели при дворце её Величества королевы Великобритании и образ этого терьера за свою преданность и отвагу красовался на гербе королевских гвардейцев. Щенок стал отдушиной для Леонида Евгеньевича, в него он вложил всю свою нерастраченную нежность и любовь, которую может быть стеснялся обратить к людям опасаясь, что это будет принято за проявление его слабости.

         Дни Леонида Евгеньевича мало отличались от заведённого им ранее распорядка. Проснувшись рано утром, разбуженный холодным и влажным носом уже повзрослевшего Принца Уэльского уткнувшемся ему в щёку, сообщавшего, что пора на прогулку, Тычина одевался и взяв собаку на поводок спускался по лестнице во двор своей сталинской четырёх этажки на Пушкинской, затем шёл к скверу у городской Думы и Дома культуры. В эти ранние часы улицы в центре города были ещё пустынны, первые спешащие на работу мурманчане стекались из своих дворов ручейками на остановки городского транспорта и Леонид Евгеньевич уже в сквере спускал с поводка Принца Уэльского, который весело и с энтузиазмом носился между деревьями и сквозь кустарники, изредка дружелюбно обнюхиваясь с редкими собаками, которых тоже выводили на утреннюю прогулку из соседних домов. Затем они вдвоём возвращались домой, где пожилой мужчина кормил питомца и готовил себе завтрак. Обычно это была овсяная каша с кусочками фруктов, банана или яблока, или заправленная каким-нибудь ягодным джемом или омлет с помидорами и луком. Придерживаясь диеты установленной ещё бывшей супругой Леонид Евгеньевич старался не есть много жирной и жаренной пищи, мясо позволял себе редко, по праздникам и в основном не жирное, постное. Любил не жирную рыбу, треску и камбалу, спагетти с мелко натёртым сыром, иногда позволял себе сухое красное грузинское «Киндзмараули» на ужин, но совсем немного половину фужера или бутылочку тёмного чешского пива, если был значимый футбольный матч по спортивному каналу.

      Фотография жены и сына Артёма стояли у Тычины на мебельной стенке рядом с телевизором и ложась спасть он рассказывал им о том как прошёл его очередной день без них и желал спокойной ночи. Сердце Леонида Евгеньевича до сих пор щемило при воспоминании о безвременной потере родных и слёзы иногда непроизвольно сочились из его глаз.

       С весны до осени в хорошую погоду Леонид Евгеньевич иногда бегал трусцой по городскому стадиону, который находился недалеко от его дома. Но знакомств с другими пенсионерами он не заводил, те обычно здесь же по утрам занимались вошедшей в тренд «скандинавской» ходьбой с лыжными палками и передвигались по беговым дорожкам стадиона небольшими группками. В средствах Леонид Евгеньевич особенно не нуждался хотя пенсия у него была не большая, он был человек не расточительный, довольствовался малым. Он имел небольшой сберегательный счёт в банке, суммой которого правда после смерти жены не интересовался. Вещи свои носил бережно, хотя имел в гардеробе пару хороших костюмов, которые они покупали ещё с женой по случаю, в туристической поездке в Италии, и несколько пар приличной обуви и хорошие швейцарские часы подаренные ему сыном Артёмом после своего первого самостоятельного рейса. Сын Леонида Евгеньевича окончив мореходку ходил в море вторым штурманом на рыбаках, большую часть своей небольшой самостоятельной жизни провёл в море и погиб не успев завести семью и обрадовать родителей внуками. 

       Все свои бытовые вопросы Леонид Евгеньевич живя уже несколько последних лет в одиночестве привык решать сам. Сам занимался стиркой и глажкой, благо стиральной машиной пользоваться труда не составляло, сам убирался в квартире, сам готовил и мыл посуду. Раз в месяц к нему приходила для влажной уборки нанятая им за небольшие деньги по случаю их дворничиха, опрятная немолодая женщина живущая в их же доме. Таких как Тычина, одиноких пожилых людей вокруг него в городе было много. И Леонид Евгеньевич видел, что они тяготятся своим одиночеством и потихоньку опускают руки, не следят за своим внешним  видом, причёской и одеждой, а некоторые даже бедствуют. Он не хотел опускаться ни в чём, храня верность старым привычкам выработанным за многие годы совместного проживания со своей женой Татьяной Павловной, которая работая инспектором отдела образования в администрации города была сама на высоте и заставляла мужа также быть всегда в тонусе, следить за модой, своим здоровьем и физической формой. 

        В дни рождения родных и их смерти, а так же в день своего рождения Леонид Евгеньевич посещал семейное захоронение на городском кладбище, где он поставил единый совместный памятник жене и сыну. На портрете изображённом на постаменте из благородного зелёного мрамора Татьяна Павловна сидела в кресле, а сын Артём стоял за её спиной обнимая мать за плечи. Здесь же за железной кованной оградой Тычина отвёл место и для себя и со спокойным сердцем был готов когда придёт его час соединиться с любимыми ему людьми.

           

           Эту зиму Леонид Евгеньевич пережил особенно тяжело, разболелся травмированный в молодости сустав ноги, и он практически не выходил из дома на улицу с начала декабря до конца января, когда полярная ночь уже закончилась и над сопками окружающими город взошло солнце. Всё это время Принца Уэльского по просьбе Тычины выпускала гулять соседка с первого этажа. Собака скучала без длительных прогулок с хозяином и утром по давно заведённой привычке брала каждый раз свой поводок в зубы и тыкалась призывно в колени Леонида Евгеньевича, приглашая его на прогулку.

         - Ну, что ты милый мой, - гладил ласково по голове Принца Уэльского Тычина, - потерпи мой дорогой, скоро моя нога поправится и мы еще с тобой нагуляемся, навестим Виолетту Павловну и Артёма, пойдём в наш сквер.

         Вопрос с суставом стоял на контроле у ортопеда, но лекарственная терапия и покой пошли на пользу и болезнь отступила, опухоль спала и боли в паху прекратились. Леонид Евгеньевич очень боялся, что дело может закончиться назначением ему операции по замене сустава, вошедшей в моду в последнее время, квоты на которую стали доступнее и такие дорогие и высоко технологичные операции в последнее время людям в преклонном возрасте и не только стали назначать массово. Мужчина знал многих своих знакомых которым такая операция помогла, но у некоторых замена сустава прошла не удачно, искусственный сустав часто выскакивал из соединения вертлужной впадины на тазовой кости, заживление тканей шло болезненно, такие больные долго восстанавливались, ходили с трудом, иногда одна нога в итоге у них становилась короче другой. Прошедшим такие операции пациентам часто приходилось заказывать специальную обувь с утолщённой подошвой, чтобы компенсировать разность в длине своих ног, а иногда даже доходило до замены суставов на двух ногах. Словом дело с операцией по замене сустава было не простое, хлопотное и длительное, требующее многочисленных хождений по поликлиникам и кабинетам чиновников, многочисленным обследованиям и сбору справок, а также требующее затем длительный период ограниченной подвижности при последующей за операцией реабилитации. Все эти страхи тревожили Леонида Евгеньевича всю зиму и радостное известие от врача о его выздоровлении и близкий приход весны вместе с окончанием длинной полярной ночи, вернули ему веру в жизнь и надежду на лучшее.

         В первый раз Леонид Евгеньевич самостоятельно выбрался из дома в новом году в начале марта, хотя до окончания зимы на Севере было ещё далеко, но солнышко в местах закрытых от ветра стенами зданий уже пригревало и было так приятно сдвинуть со лба шапку и отрыть лицо его первым лучам. Тычина в первый раз вышел на улицу с палочкой, которую приобрёл за время болезни. Принц Уэльский как будто бы понимая, что хозяину трудно и непривычно делать первые шаги по улице с этой тростью, косился на неё идя на поводке у противоположной ноги хозяина, и даже был бы готов её куснуть, но как воспитанный и послушный пёс себя сдерживал и не нарушал правил приличия. Стаффордшир старался попадать в неровный ритм шагов Леонида Евгеньевича и не дёргать поводок, чтобы не доставлять неудобств своему подопечному. Спешащие по своим делам прохожие вежливо обходили их стороной уступая место на очищенном от снега тротуаре.

        День был солнечный, время приближалось к обеду, дороги и тротуары в центре города были убраны и очищены от снега, который теперь лежал небольшими сугробами на газонах и вдоль обочины проезжей части. На улице в этот предобеденный час было многолюдно, движение машин на дорогах было плотным, среди потока из легковушек, автобусов и троллейбусов, сновали вёрткие маршрутки. Дети шли с окончившихся занятий группками-стайками из ближайшей школы и весело щебетали с радостным смехом, как взъерошенные воробьи. А пережившие морозную зиму пичуги перелетали в радостной суматохе с куста на куст посаженной вдоль тротуаров сирени и невысоких рябин, скакали между ногами прохожих на остановках общественного транспорта в поисках хлебных крошек и семечковой шелухи. Неотвратимая близость весны, ещё не смелой, но такой долгожданной здесь на центральных улицах города уже ощущалась во всём, в отражениях таких долгожданных солнечных лучей от сияющих окон зданий и витрин магазинов, в радующих глаз ярких красках свежевымытых машин, в потемневших на солнце деревьях и кустарниках и в этих розовощёких ребятишках, рано осмелевших под первыми солнечными лучами и уже снявших варежки, расстегнувших верхние пуговицы своих пальто и курток и развязавшие шапки. И первые капли на длинных прозрачных сосульках пропущенных кое-где у водостоков крыш коммунальщиками, как застывшие слёзы на ресницах красавицы зимы загрустившей о своём скором уходе сверкали драгоценными алмазами.

      Перейдя по светофору через проспект Ленина, Леонид Евгеньевич оставил своего пса в вестибюле «Пятёрочки», где купил им на двоих продуктов и пакет семечек, чтобы покормить в сквере птиц. Затем они наслаждаясь прекрасным днём прошли в свой сквер у Городской думы и выбрав солнечную скамейку Леонид Евгеньевич спустил с поводка Принца Уэльского, а сам достал купленную в магазине газету «Вечерний Мурманск» и стал не спеша изучать городские новости. Получивший свободу англичанин стал как бульдозер бороздить ближайшие сугробы, хватая зубастой пастью снег. Потом двое проходящих мимо мальчишек затеяли с Принцом Уэльским игру, подбрасывая терьеру снежки и тот ловил их в прыжке розовой пастью, с хлопаньем разбивая могучей челюстью в снежную пыль, создавая что-то похожее на снежный салют. Мальчишкам нравилась сила и ловкость собаки и они подбадривали пса радостными возгласами. Между тем в местной газете писали про контролируемую инфляцию и очередном предстоящем росте тарифов ЖКХ, про распределение квот и результатах лова рыбаков на прошедшей в Баренцевом море мойвенной путине, об ожидающихся санкциях принятых Конгрессом по Крыму и о Сирии, о повышенной лавиной опасности для горнолыжников в Хибинах и повышении цен на бензин. На всякий случай, ради интереса Леонид Евгеньевич стал просматривать страничку о предложениях по недвижимости интересуясь примерными ценами сложившимися на вторичном рынке на его двушку и прикидывая, хватило бы ему в случае возможной продажи на переезд куда нибудь южнее. 

         В это время в сквер на соседнюю скамейку пришла одинокая женщина, она достала из сумочки планшет и стала что-то просматривать листая на нём страницы. На вид ей можно было дать чуть больше пятидесяти лет. Даже под пуховиком с воротником из песца, её фигура казалась стройной, а щиколотки ножек выглядывающие из меховых полусапожек выглядели тонкими и изящными. В окаймлении песцовой высокой шапки в цвет вуалевого воротника с голубым оттенком кончиков шерстинок серебристых шкурок выделялось немного бледное с небольшими прожилками вен на висках у глаз тонко очерченное изящное лицо, с чуть длинноватым носом и темно-карими, почти чёрными глазами, под тонко изогнутыми чёрными бровями, над изящно очерченной в виде взмахнувшей крыльями чайки верхней губой, виднелись слегка заметные усики, которые впрочем ни как не портили впечатления, а наоборот придавали всему образу незнакомки утончённую изысканность. Леонид Евгеньевич не сразу осознал, что в первый раз как уже за много лет он после прощания с женой обратил внимание на другую женщину и ему стало немного неловко, но желание ещё раз и ещё увидеть этот вдруг пленивший его образ было сильнее. Женщина видимо почувствовала на себе его взгляды и с нескрываемым раздражением привлекла его внимание: 

     - Извините. Мне кажется, прежде чем вторгаться в чужое пространство ни кому не нужными обглядываниями с ног до головы, вы бы лучше обратили внимание на своего зверя. Не прилично знаете ли в общественном месте спускать бойцовую собаку с поводка.

      Леонид Евгеньевич явно не ожидал такого реверанса от созданного в его голове романтичного образа незнакомки, так что некоторое время не мог вымолвить ни слова. И первые произнесённые им слова были в защиту репутации Принца Уэльского:

     - Обратил бы ваше внимание, уважаемая незнакомая мне незнакомка, что мой преданный друг принадлежит к породе благородного английского стаффордширского терьера, а не грубого бойцовского американского и отличается от непутёвого потомка исключительно своим миролюбивым и преданным нравом и послушанием, - с поучительным тоном и обиженной интонацией начал мужчина просветительную лекцию в защиту своего подопечного, - добрее моего терьера нет собаки на свете, руку вам даю на отсечение…

     - Ну, руку вы свою оставьте пока себе, - злорадно и с лёгкой иронией ответила незнакомка, - нечего тут в общественном месте частями тела разбрасываться. А вот что вы скажите по поводу вот этого невинно убиенного вашим питомцем голубя, который как я понимаю сейчас торчит из зубастой пасти вашего людоеда? - и женщина с усмешкой взмахнула рукой в направлении радостно подбегающему к скамейке хозяина терьеру.

      К своему глубокому удивлению и огорчению Тычина увидел, что действительно его глубоко воспитанный и нежный домашний питомец свернул голову пухлому сизарю и тащит свой трофей к хозяину, что бы получить похвалу и благодарность за удачную охоту.

    - Или вы теперь начнёте убеждать меня, что ваш поводырь так же заботился о бедной птице, нашёл её замерзающей на снегу и делал ей искусственное дыхание? - уже совсем развеселилась явно насмехаясь над Леонидом Евгеньевичем женщина на соседней скамейке, - искусственное дыхание, и похоже как и положено изо рта в рот, только перестарался, - и она залилась весёлым и беззаботным смехом, наблюдая недовольное и обескураженное выражение лица Тычины.

      После чего, незнакомка положила свой планшет в сумочку и удалилась в сторону площади Пяти углов, слегка поигрывая бёдрами под пуховиком, как победитель в знак выигранного сражения.

 

      Весь последующий день Леонид Евгеньевич боялся себе признаться, что насмеявшаяся над ним незнакомка его заинтриговала. Он старался не вспоминать её приятный бархатный голос и пленивший его образ, занимая себя домашними делами по приготовлению ужина и уборкой в квартире. Потом он покормил собаку и смотрел вечерние новости. После вечерней прогулки с терьером, который наверное почувствовав настроение хозяина старался меньше обращать на себя его внимание, мужчина покормил стаффорда сухим кормом и лёг в постель. Перед сном он прочитал ещё несколько глав романа «До встречи с тобой» Джоджо Мойес начатого им не так давно и вскоре погладив голову лежащей на коврике у кровати собаки и выключив торшер уснул.

      Несколько дней приходя в городской сквер с Принцем Уэльским мужчина в тайне надеялся на встречу с прекрасной незнакомкой, но то ли их встреча была случайна, то ли испортившаяся холодная погода с ветром и небольшим снегом отпугивала женщину от длительных прогулок.     

Прикрепленные изображения

• 

[Shamans Road]

Глава 2. Маленький ручей

                    

 

        Через неделю погода нормализовалось, на улице снова потеплело и выглянуло солнышко. Еле дождавшись обеденного времени Леонид Евгеньевич вышел из дома держа на поводке Принца Уэльского и с тайной надеждой стараясь не переходить на быстрый шаг целенаправлено двигался к скверу. Увидев знакомую фигуру на его скамейке, под заснеженными деревьями мужчина почувствовал, что сердце его забилось чаще и ощущая всю нелепость и неуместность их встречи неумолимо приближался к ней.

       Незнакомка издалека узнала Тычину и его собаку, и подняв голову оторвавшись от своего планшета, который как обычно держала в руках, улыбнулась.

        - Ну, нет спасения от этих собачников, не куда от них укрыться, - пошутила она, - пришли за очередной жертвой?

        - Зачем вы так с нами, - улыбнулся не зная что ответить и волнуясь как ученик перед учительницей не выучивший урок отвечал Леонид Евгеньевич, - мы с миром. И честное слово мы рады снова вас увидеть.

         - Вот даже как, -  удивилась незнакомка, - с места и в карьер, да вы не далеко ушли в воспитанности от своего питомца, - и она благосклонно улыбнулась.

        - Знаете ли, - вдруг вырвалось у Тычины, - в моём возрасте трудно найти себе собеседника.

         - Конечно, - продолжала издеваться женщина, - в нашем трехсот тысячном городе, вашей жертвой почему то стану именно я. Вы не маньяк случайно? 

        - Не надейтесь, - ответил Леонид Евгеньевич, - сексуальная агрессивность в моём возрасте большая редкость. Разрешите всё-таки  нам присесть?

           - Как старому знакомому я вам это запретить не могу, - улыбнулась женщина, - кстати, можно подкормить вашего охотника, чтобы он не пролил новой невинной крови?

            - В принципе конечно можно, - удивился её просьбе  Тычина, - только Принц Уэльский от других ни чего не принимает, воспитан знаете ли.

       Женщина меж тем открыла свою дамскую сумочку, сняв перчатки вынула оттуда упаковку с длинными тонкими финскими колбасками и открыв пакет вынула от туда две колбаски и протянула их на открытой изящной ладони с тонкими чувствительными пальцами смотревшему на неё с подозрением терьеру. Затем Принц Уэльский забыв почему то о своей воспитанности и приличных манерах, потянулся к протянутым ему колбаскам и смахнул их своим языком в зубастую пасть и щёлкая белыми зубами с видимой благодарностью посмотрев в глаза незнакомке.

       - Два ноль, - залилась женщина весёлым смехом, - ещё один миф о воспитанности чопорных англичан повержен!

          - Ну, что же ты брат меня позоришь, - укоризненно с иронией ругался на питомца Леонид Евгеньевич, - продался за колбаски, где же это видано такое поведение воспитанной собаки.

      Терьер виновато спрятался за ногу хозяина и хитро посматривал в сторону незнакомки, видимо рассчитывая получить от неё и оставшиеся вкусняшки.

        Женщина предложила, чтобы больше не испытывать Принца Чарльза отдать ему колбаски и отпустить погулять. Что они и сделали. И терьер отпущенный хозяином с поводка стал по заведённой привычке крутить восьмёрки между чугунными стойками парковых фонарей и барахтаться в снегу, подымая снежную пыль далеко не отдаляясь от их скамейки.

        - Наверно стоит уже нам познакомиться, - напомнила незнакомка, - так как наши встречи уже переходят в разряд регулярных, а я с незнакомыми мужчинами как порядочная дама не встречаюсь. 

       - Меня зовут Леонид Евгеньевич, - отрапортовал Тычина, - мне шестьдесят три года, я вдовец и на пенсии. Как говорится совсем один, как перст.

            - Я, Виолетта Микко Виртанен, отец мой был финн и так как имя его в финском языке не склонялось, и в русской транскрипции в качестве моего отчества его записали также. Так что с первого раза на слух все принимают Микко за фамилию и это немного вносит путаницу, - говорила незнакомка, её голос был приятным, негромким и с бархатной с небольшим намёком на финский акцент интонацией, - я вдова. Тоже на пенсии, если вас это интересует. Вышла совсем недавно. Ну возраст мой вы сами видите, мне тоже под шестьдесят, как видимо и вам.

      - Не может быть, - искренне изумился Леонид Евгеньевич такой откровенности, - я вообще то думал, что вам нет и пятидесяти и очень знаете ли стеснялся, прилично ли, что такой старик как я вдруг заговорит с такой молодой и красивой женщиной.

        - Теперь я понимаю, что после моего опрометчивого признания камень с души у вас упал, - пошутила Виолетта Микко.

     Они просидели за разговорами на скамейке около часа, мимо спешили с обеда на работу служащие городской Думы и простые горожане, бегали играя в снежки школьники и молодые матери провозили коляски со своими новорождёнными малышами принимающими первые солнечные ванны после долгой и тёмной зимы. Они говорили и не могли выговориться, Леонид Евгеньевич сам удивлялся как ему просто и легко далось общение с этой незнакомой ему ещё недавно женщиной. Ему не приходилось стараться казаться лучше или хуже, всё происходило само собой естественно. Истосковавшись по женскому вниманию Тычина рассказывал Виолетте о своей прошлой работе, о выходе на пенсию и теперешней их жизни с Принцем Уэльским.

        - А что значит в переводе ваша фамилия, - спросил он, - это так необычно и красиво Виртанен.

     - Ну, во-первых, - усмехнулась Виолетта Микко, - для финнов это вполне обычная и распространённая фамилия, также как для нас Иванов или Петров, а в переводе звучит конечно ласково и романтично, - маленький ручей. Я в замужестве не захотела брать фамилию мужа, у него она была Прохоров. Хотя признаюсь Прохоров тоже звучит не плохо, но было бы совсем странно это сочетание Виолетта Микко Прохорова, не правда ли?

         - Действительно, - согласился Тычина, - немного странно, вопросов наверно было бы больше. А кем извиняюсь был ваш муж?

       - Мой муж полковник авиации, - с гордостью ответила женщина, - правда ведь романтично. Мы жили в посёлке Заозёрном и он был командиром полка дальней авиации. Ещё бы немного и его бы забрали в Москву на повышение в штаб армии.

         - И что же случилось? - удивился Леонид Евгеньевич, - он разбился на самолёте при выполнении очередного полёта?

         - О нет, зачем вы так, - вздохнула Виолетта, - всё намного прозаичнее, инфаркт и пока его везли из полка до Мурманска он скончался в дороге, в скорой. Хотя он много летал сам, для дальней авиации это свойственно. 

        - Извините, - попросил прощения Тычина увидев непроизвольные слёзы на лице женщины, которые вызвали нахлынувшие на неё воспоминания.

        - Что уж теперь поделаешь, прошлого не вернёшь, - Виолетта вытерла глаза платком из сумочки и оставив его в руках продолжила, - ведь я вышла за Толю когда он только закончил лётное училище  и получил свои первые лейтенантские  звёзды и первое назначение из Оренбурга в Казахстан. А я была в Оренбурге на практике после института Водного транспорта в Ленинграде. Раньше ведь сами знаете куда распределяли туда и едешь, особого выбора не было. Так что до Заозёрного помотались мы по всей стране. Это уже потом полк мы выбирали сами, поближе к Мурманску, к моим родителям.

          - А дети, Виолетта, мне можно к вам на ты, - спросил Леонид Евгеньевич и после благосклонной улыбки Виртанен продолжил, - у вас есть дети и где они теперь живут?

             - Есть дочь, Анжелика, -  ответила женщина немного погрустнев, - у нас напряжённые отношения. Когда она со своим мужем два года тому назад решила переехать в Анапу, мне пришлось разменять нашу квартиру, где мы жили последнее время с Анатолием в Мурманске. Ему её дали как командиру полка от командующего флота за какой-то ответственный полёт его эскадрильи. И понимаете поменять память отца на удобства, я к этому готова не была и приняла это с трудом. Словом мы сейчас пока не общаемся, но давайте оставим эту тему.

        В это время Принц Уэльский видимо уже порядком набегавшись успел подмёрзнуть и подбежав к скамейке взял лежавший возле Тычины поводок в зубы и призывно посмотрел на хозяина.

     - Как время быстро пролетело, - извинился Леонид Евгеньевич посмотрев на часы, - извините Виолетта у нас режим. Шерсть у него короткая и долго нам на морозе нельзя, простудится.

         - Да, мне тоже уже пора, - согласилась Виртанен, и улыбнулась, - принцев у меня в друзьях ещё не было.

             - О, простите Виолетта, за наглость, - спохватился Тычина, - а могу я попросить у вас номер телефона, знаете ли я уже не в том возрасте, чтобы ходить и высматривать вас на скамейке в парке.

         - Вы думаете, что это не будет не слишком непристойно с моей стороны, - спросила Виолетта, - после первого свидания уже давать незнакомому мужчине свой номер телефона?

           - Я думаю, что нам уже можно наплевать на условности, - пошутил Леонид Евгеньевич, - в нашем то возрасте. В худшем случае вас примут за мою сиделку или сестру милосердия.

         - Да вы ещё тот ловелас,- рассмеялась Виолетта Микко, - ну диктуйте  ваш номер, сделаю дозвон, - и записав в свой телефон услышанный от Тычины номер, женщина улыбнулась и развернувшись на каблуках полусапожек грациозно пошла по дорожке к выходу из сквера, отойдя немного она подняла на прощанье руку с телефоном и взмахнув ей отправила ему сообщение с номером.

 

      На следующий день когда Леонид Евгеньевич совсем уже было  решился позвонить Виолетте и пригласить её как и положено в таком случае в кино, ему вдруг позвонил бывший одноклассник и старый приятель по мореходному училищу Владимир Морозов и напомнил, что в последнюю субботу марта они по старой давно заведённой традиции встречаются их славным 10 «А», мальчишки которого потом дружно пошли поступать в мореходку в ресторане «Царская охота» на Кольском проспекте и что ни какие отговорки на болезни Леонида они не принимают и если что приедут за ним хоть на скорой помощи. Делать было не чего и звонок Виртанен само собой пришлось перенести.

         С годами проведёнными в школе, а затем и в мореходном училище были связаны одни из лучших воспоминаний Тычины. Молодость, морская форма и морская романтика, их дружный курс и практика сначала в Баренцевом море, а затем после окончания пятого курса и в Атлантике с перелётом из Москвы через Будапешт в Луанду, где команда получала своё судно БМРТ под номером 389 «Мыс Фрунзе». Как это было уже давно…

      БМРТ в очередной раз падал в пропасть и зарывался форштевнем в волну, следующая волна била в корпус судна с огромной силой, в тысячу тонн морской воды, с глухим тяжелым грохотом сотрясая посудину по всем её переборкам и шпангоутам, судовой дизель натужено стучал огромными поршнями ворочая вал гребного винта, выгребая из самой бездны и так раз за разом вверх, вниз, удары волн и бесконечная качка. Море у Шпицбергена штормило вторые сутки, трал не спускали, рыболовецкое судно просто болталось на банке и пережидало непогоду. Обычно кучно державшиеся в районе лова рыболовецкие суда разных стран и флотилий, разбросало штормом и только некоторые из них маячили между вздымающихся чёрных волн на горизонте. На палубу без указания капитана выходить было запрещено и команда БМРТ «Мыс Фрунзе», с портом приписки в Мурманске, развлекала себя в виду отсутствия улова и соответственно подвахт по переработке рыбы, игрой в нарды и вязанием мочалок из распущенных на нитки полипропиленовых канатов, слушала судовое радио и травила байки. Лёня Тычина в отличии от остальных ребят курсантов в их четырёхместной каюте плохо переносил качку и его рвало и мутило уже почти сутки, он валялся с больной головой и измождённый этой бесконечной болтанкой на верхней шконке, а ребята внизу травили байки, играли на гитаре и сражались в шахматы.

       Этот короткий рейс был практикой после окончания четвёртого курса, курсанты должны были привезти из него характеристики для открытия виз для плавания в Атлантику и направления по распределению в должности на флота. Рейс был на три месяца, по ближним северным морям. В феврале началась мойвенная путина, и судно уже пропахло запахом свежих огурцов, так пахнет только что поднятая тралом на корму мойва. 

       В отличии от лова другой рыбы, где скумбрию или путассу необходимо ещё и разделывать перед заморозкой или консервацией, на мойве работы совсем немного, идёт только сортировка рыбы на конвейере и укладка её в лафеты для морозильных камер, из камер брикеты из рыбы упаковывают в коробки и отправляют в холодный трюм. 

      Основная работа лежит на палубной команде лова. Подготовка трала, его спуск, проводка и подъем с уловом, затем очистка трала от рыбы и её выгрузка на фабрику в трюм, осмотр трала и его срочный ремонт если потребуется, а так же укладка сети на палубе в готовности к очередному спуску. Люди на корме с тралом работают мужественные и сильные. Работа требует от них сноровки, умения и знания регламента работ каждым моряком на своём месте, слаженности всей команды лова, как на палубе так и в штурманской рубке. 

       Здесь некогда любоваться морскими видами и предаваться романтическим вздохам, здесь идёт серьёзная и порой опасная работа, лебёдки тянут трал длинными канатами, с поплавками и грузами, при спуске трала они могут захлестнуть не острожного рыбака, да и огромный мешок самого трала с нижней и верхними подборами, огромным плетённым кутком, многочисленными грузами и тяжёлыми траловыми досками довольно устрашающая конструкция для новичка, когда это всё скрежещет, грохочет и гремит спускаясь по лотку кормы в море. При этом северные моря Норвежское и Баренцево редко спокойны, судно всегда болтает, холодные волны захлёстывают команду с ног до головы, а надо работать в любую погоду и в жару и в холод, и в снег и в дождь, изо дня в день, и днём и ночью. 

       После многочасовых переходов и поиска косяка рыбы, судно сбрасывает трал и начинается захват косяка, в эти томительные часы вся команда живёт ожиданием улова. Когда проводка трала заканчивается и судно сбавляет ход для подъёма трала, все кто свободен от работы и вахты высыпают на палубу, вплоть до кока и буфетчитцы, и смотрят на это священнодействие. Старожилы уже по звуку напряжённой работы лебёдок могут определить сколько рыбы будет в сетях, а команда с особым вниманием ловит новости из штурманской рубки от капитана о примерном весе улова. И вот наконец сначала из моря показываются траловые доски, которые раздвигают подборы трала, его пасть, что бы заглотить косяк рыбы, затем с грохотом от грузов и поплавков втягиваются подборы, и за кормой корабля появляется в окружении слетевшихся к судну голодных чаек сам наполненный рыбой мешок трала. 

      Здесь в зависимости от полноты улова рыбаки или шумно радуются успеху или разочаровано, ругают подводного царя, а про себя штурмана и капитана, за напрасные надежды. Жизнь рыбака в значительной мере зависит от удачливости и смекалки капитана. Нет улова, нет денег, вот и вся романтика рыбалки, это вам не прогулки при луне, это работа, и от нее зависит, что и сколько принесёт моряк за месяцы своей разлуки с домом в семью. На судах-рыбаках как в колхозе трудодни, заработок от рыбы распределяется по паям, в зависимости от вклада каждого. Столько то рыбы поймано за сутки, разделано и заморожено, столько то сделано банок консервов, намолото рыбной муки, столько вы и заработали, распишитесь и получите. Всё отмечаться в большой таблице висящей на камбузе и все видят, сегодня я заработал столько, и есть к чему стремиться. Всё открыто и честно. Не работаешь, - не ешь, закон моря. 

      Вот наконец трала и куток затянут на палубу. Мешок полон мойвой как батон варёной колбасы. Затем трал поднимают лебёдками и высыпают рыбу в приёмный бункер, а то и в два, если рыбы много и подают её в рабочий трюм, на рыбную фабрику. И пошла работа в трюме, сортировка, заморозка, загрузка холодных трюмов уже замороженной рыбой. И так три месяца, поиск косяка, спуск трала, проход, подъём. И ночью и днём и в шторм и в штиль, в любую  погоду. Словом рыбалка в море, это вам не с удочкой на бережке посидеть….

     Курсанты мореходки, как свежая кровь на БМРТ. Команда им рада. Старожилы их безобидно подкалывают разными рыбацкими словечками, проверяя знания терминологии и смекалку. Но это так всегда с новичками, все на судне ждут как молодые ребята проявит себя в деле. Ведь всем им жить одной семьёй три месяца, а в больших рейсах и по полгода. Новички ребята все молодые, крепкие, кровь с молоком. Курсанты это вам не колымщики временщики, не трава перекати-поле, они не пришли на один рейс длинный рубль урвать, а решили раз и на всегда связать с морем всю свою жизнь. Мореходка их приучила к дисциплине и порядку, они уже несколько лет жили в её корпусах бок о бок с друг с другом, и флот и море были их желанной мечтой. Все они стремились себя проявить с лучшей стороны и работа в их молодых руках кипела, все делалось с задором и огоньком. Старожилы судна, которые уже по несколько лет проходили в море бок о бок, и где-то уже даже поднадоели друг другу за длинные продолжительные рейсы, молодых пацанов принимали как свежий глоток воздуха, с распахнутой душой, и курсанты отвечали морякам взаимностью. 

      Леонид Евгеньевич с грустью вспоминал те счастливые дни их юности и к встрече с однокурсниками готовился тщательно, чтобы не ударить лицом в грязь. Первым делом он посетил своего мастера парикмахера, которая стригла его уже несколько лет подряд под один и тот же фасон неизменной «канадки», с чётким пробором и чёлкой зачёсанной немного назад. Голова Тычины за последние годы подёрнулась серебром седины, но Леонида Евгеньевича это не расстраивало, а как он считал прибавляло его облику солидности и стати. Затем Леонид Евгеньевич под контролем Принца Уэльского выбрал в своём шкафу лучшую белоснежную рубашку тонкого шёлка и синий шерстяной костюм, к мягким кожаным светло-коричневым полуботинкам от «Ecco». Галстук он не повязал так как дружеская встреча его не предполагала. Достал из бархатной коробки и сверил время на своих вечных швейцарских часах «Breguet», ещё раз поблагодарив в душе сына Артёма за поистине дорогой подарок. Парфюм от «Armani» был привычным аксессуаром мужчины, который нравился его покойной жене, терпким, с древесным ароматом и стойким. Вечером к назначенному приятелями времени Тычина выгулял терьера, принял душ и экипировавшись, вызвал к своему дому такси. Свою трость он с собой не взял, так нога его уже не беспокоила, да и показываться с ней на глаза друзей Леонид Евгеньевич стеснялся.

 

Прикрепленные изображения

• 

[Shamans Road]

Глава 3. «Царская охота» 

 

             Как-то маленький лемминг вылез полярной ночью из своей снежной норки и увидев яркое сияние над тундрой спрашивает у мамы:

  - А, что там мама горит между сопок у тёмной воды? 

Мышка-мама ему отвечает:

• Не бойся малыш. Это люди с того берега позвали на долгую зиму к себе в гости солнце…               

        Про Мурманск известно многое и что это столица Русской Арктики, начало Северного морского пути и база русского ледокольного флота, крупный рыбный и торговый порт, а с недавних времени еще и город нефтяников и буровых вышек на шельфе. Но что же тянет сюда людей на Крайний Север, в страну холодной зимы, тёмной и долгой полярной ночи, не только же большие зарплаты и северные надбавки. Ведь кажется минусов намного больше, - долгая холодная зима и следовательно долгий отопительный сезон, высокие цены на привозные продукты, удалённость и от столиц с их культурными возможностями, товарным разнообразием и от Черноморских курортов, а следовательно ехать из Мурманска в отпуск довольно хлопотно, дорого и долго. Так что же он за народ то это такой, мурманчане? На севере прежде всего принято помогать друг другу, если вы сломались на дороге вам обязательно помогут и не бросят замерзать в одиночестве, поделятся бензином и отогреют тёплым чаем. Это друзья мои я вам скажу от души, северяне это такие особой породы в шубах, шапках и валенках сильные духом, мужественные и с неравнодушными сердцами. Их сердца греет не только могучий тёплый Гольфстрим, а ещё и любовь к романтике и приключениям, тяга к первобытной не тронутой природе заполярного края, к бескрайней мшистой каменистой тундре, к прозрачным голубым озёрам и блеску радужной форели в каменистых порожистых реках, ковру из шляп подосиновиков в редколесье карельских берёзок и красным ягодам брусники на снегу, к гранатовым гроздьям россыпей аметистов на склонах сопок, к великолепной охоте и удивительной рыбалке, ночёвкам под гитару у костра и лыжным прогулкам всей семьёй на трассах Долины Уюта. Но и работать северяне конечно умеют засучив рукава, иначе чего же им было ехать то сюда на север. 

         Свой любимый Мурманск с его туманами над тёплым заливом, звонками башенных кранов и гудками пароходов уходящих в дальние плавания горожане украсили яркими красочными фасадами кварталов своих многоэтажек стараясь скрасить сумрак долгой зимы. Улицы Мурманска всю долгую Полярную ночь расцвечены огнями иллюминации, весь город ночью ярок и многоцветен и сверкает тысячами огней многочисленных чудесных фонарей и праздничных гирлянд своих дорог, бульваров, скверов и площадей, разноцветными огнями многочисленных торговых центров, яркими витринами магазинов и кафе, и даже колесо обозрения горит своими огнями в парке развлечений и разгоняет кругами ночную мглу. Сияние яркого света над городом полыхает в ночном звёздном небе из-за вершин крутых сопок на много километров вокруг над всей тундрой и Кольским заливом, на зависть экономным соседям, норвежцам и финнам. Мурманчане любят даже свою долгую полярную ночь с её беспроглядной мглой и холодными снежными буранами, а за сполохи полярного сияния и бегущих над ними по шестьдесят девятой параллели пару звёздных медведиц отдадут все богатства мира, потому что за долгой сумрачной зимой обязательно будет праздник солнца, и от долгого ожидания его первые лучи над вершинами сопок на востоке будут ещё желаннее, и северяне встретят этот день собравшись всем городом, с горячим ароматным чаем и жаркими блинами, песнями, плясками и оленьими упряжками..

 

      Ресторан «Царская охота» появился на месте знаменитого в 90-х годах пивного бара на первом этаже многоквартирного дома на Кольском проспекте. Это популярное у мурманчан и гостей города уютное и стилизованное под охотничий домик заведение с хорошей кухней, уютным залом, приветливым персоналом и разнообразной анимацией в виде музыкальных и юмористических номеров. В фойе ресторана Леонида Евгеньевича встретила приятная распорядительница зала и показала стол в глубине у сцены, где его уже ждали друзья. Их за столом было пятеро, звонивший ему с приглашением штурман Игорь Костиков, врач Вадим Соболев, инженер «Колэнерго» Владимир Морозов, бывший начальник уголовного розыска Октябрьского района, а теперь начальник охранного агентства «Арктика» Анатолий Попов и директор агенства недвижимости «Наш город» Александр Марченко. Многие бывшие курсанты расставшись по разным причинам с морем и пошли дальше по жизни уже своей дорогой, но море и мореходка остались их первой любовью.

      - Ну, брат Леонид, ты как всегда заставляешь друзей тебя ждать, - загрохотал над столом баритон Анатолия Попова, - друзья мои, наливайте ему штрафную по полной ответственности, без амнистии.

      - К нам приехал наш любимый! - завели приятели шутливую заздравную песню, - Леонид Евгеньевич дорогой! - и Владимир Морозов находившийся ближе всех к садившемуся за стол Тычине встал и подал ему хрустальный стакан с янтарно красной рябиной на коньяке, с веточкой брусники нанизанной на край стакана и фирменную булочку с куском строганины из жирного алого лосося.

     - Пей до дна! Пей до дна! - грянули дружно уже раскрасневшиеся от первой рюмки приятели.

      Леонид Евгеньевич в сердцах опустил руку, типа пропади оно здоровье и махнул холодную настойку одним быстрым глотком, и улыбнувшись друзьям сразу закусил разливающуюся внутри теплоту холодной таявшей во рту жирной строганинкой на ароматной хрустящей булочке с тмином.

       - Жив ещё портянка! - похвалил Вадим Соболев, протягивая на встречу Леониду свою большую сильную ладонь, - рад тебя увидеть дорогой мой товарищ!

      Все остальные бурно приветствовали Тычину. В это время официант принёс к столу нарезку на досках с мясом лося, дикого оленя, буженины, нежного хариуса и сёмги с хреном и брусничным соусом с зеленью, а также фирменные «Царские салаты». По команде Попова, который взял на себя обязанности тамады собравшиеся повторно наполнили бокалы теперь уже холодной финской водкой и выпили под произнесённый Поповым тост за здоровье и долгие годы всем присутствующим и отсутствующим, дружно чокаясь и смачно закусывая, похваливая поданные кушанья.

     - Толя, а что мы на горячее заказали, - спросил обращаясь к Попову Соболев.

     - Саша предложил в этот раз испробовать лося в горшочках с картошечкой в грибах в сметанном соусе, - указал он на Марченко, - но я взял на себя смелость заказать три с лосем и три порции с олениной, чтобы мы почувствовали разницу.

       - Мужики, лось в горшочках, это цимус! - подтвердил Марченко, - пальчики оближешь, сами увидите.

       - Лёня, а ты так и сидишь на пенсии, ничем не подрабатываешь? - обратился к Тычине Владимир Морозов, - а то у нас в бухгалтерии место освободилось начальника отдела, если хочешь я бы замолвил перед директором слово.

       - Спасибо Володя, - кивнул Тычина, - я подумаю.

     - Ты подумай, да недолго, - упрекнул его Морозов, - зарплата полтинник, премии квартальные, отпуск. Всё как у людей. И рядом будем.

     - Да, что ты пристал к человеку со своей энергетикой, - засмеялся Игорь Костиков, - давай Евгеньевич тряхнём стариной, да махнём со мной в Атлантику третьим штурманом возьму, по Канарам погуляем, Лас-Пальмас, белые штаны, креолки с длинными ногами, не жизнь, а малина! 

      - Зачем ему твоя рыба, - загудел Попов, - закроешь человека в железной банке на полгода как в СИЗО. Знаем мы твои белые штаны!

         Все засмеялись.

    - Ну, мужики, третья как обычно, стоя не чокаясь, - Анатолий Попов встал, - за тех кого уже с нами нет. Ни когда бы не подумал, что так рано уйдут из жизни наши любимые друзья-одноклассники Эдик Корчигин, Сергей Шапошников, Миша Меньшиков, Коля Храмченко. Земля им пухом и вечная память!

        Приятели стоя не чокаясь выпили и помолчав сели. Несколько минут над столом висело тягостное молчание. Между тем столы в зале ресторана заполнялись посетителями. На эстраде две девушки с саксофоном и тромбоном исполнили дуэт джазовой композиции. Потом вышедший вслед за ними молодой солист стал исполнять лирические песни восьмидесятых.

Пары потянулись к сцене на медленный танец. Кто-то из гостей фотографировался с огромным чучелом медведя стоявшим у барной стойки на задних лапах с разинутой пастью. 

         - А кстати мужики, - обратил внимание Владимир Морозов, - вы знаете, что наша любимая классная руководительница Валентина Ивановна Черепанова ещё жива и здорова! Надо нам обязательно ей позвонить всем вместе и навестить.

        - Так сколько же ей уже сейчас, - удивившись о обрадовавшись спросил Леонид Евгеньевич, - кто знает?

       - Когда у нас был выпускной в нашем десятом «А», ей было по-моему сорок четыре, - напомнил Попов.

    - Следовательно ей сейчас должно быть восемьдесят девять лет, - предположил Морозов, - какая молодец, дай ей бог здоровья, что терпела нас оболтусов. Да наша любимая 23 школа на Варничной сопке. Наш самый лучший десятый «А».

         - А кто знает где наши девчонки? - спросил Костиков, - кто о ком знает?

         - Я знаю, что Зайцева Лена живёт с мужем и детьми в Канаде, - ответил Анатолий Попов, - поздравляла меня с Новым Годом в «Одноклассниках», выглядит конечно замечательно, как и раньше.

         - А я там же нашу Олю Трофимову видел, - вставил Марченко, - она какой-то большой проект вела по защите Арктической природы кажется, совместно со шведами, такая молодец, умненькая. 

       - Кстати, друзья, приглашаю вас к нам в заведение «Центр китайской  медицины», - сообщил всем Вадим Соболев, - наконец то мы закончили все мытарства и получили квоту на работу наших массажистов. Так что милости прошу. Первый сеанс в подарок.

     - Где же ты Вадик китайцев то нашёл, - поинтересовался Александр Марченко, - лучше бы уже финок привёз и баню открыл, больше бы пользы было! - и за столом опять раздался дружный беззлобный смех.

      - Да вот ты приди и попробуй, - убеждал Соболев, - мой кудесник то китайчонок тебе в два счёта позвоночник вытянет и все твои отложения в шее уберёт, на пятнадцать лет моложе станешь. И массаж нужных по их науке точек рук, и массаж ступней, и головы, всё сделает и этим внутренние твои органы оздоровит которые требуется, придаст им новый импульс и тонус повысит. И иголки также ставим в нужные точки и банки, только их банки китайские особые У мня две девушки китаянки и три паренька работают, все дипломированные врачи. Вы знаете сколько мороки было их дипломы перевести и в нашем Минздраве утвердить, да квоту на иностранцев пробить полгода всё длилось. А теперь милости прошу. Я потом визитки всем раздам пригласительные со скидкой. Мы на Советской 36, там и офис и массажный кабинет, звоните мне я вас по времени запишу. Всего тысяча рублей час, любая процедура. Ну конечно, чтобы был эффект надо полный курс пройти, десять процедур, ну и знаете ли в комплексе желательно, массаж и иголки например. Или ароматные травы и банки, с массажем.

      - Так где ж ты чёрт такой, китайцев то нашёл, - не унимался Марченко, видимо завидуя предприимчивости друга.

      - Да, ты понимаешь по случаю, - рассказал Вадим Соболев, - наш зам отделения травматологии, два года тому назад попал в автомобильную аварию и сильно повредил себе весь низ, и таз и ноги. Переломы страшные были. Валялся у нас в больнице полгода пока собрали его по частям. Ещё через полгода стал кое как двигаться. Не ходить, а именно двигаться с палочкой и под руку с женой. А тут услышал он про санаторий в Китае, в Удалянчи, есть там такой городок, что там чудеса творят массажем и травами. Узнал он всё про тот санаторий, созвонился, купил билеты и уехал с женой в Китай. Лечился он там почти месяц, приехал обратно в Мурманск и я при встрече его не узнал. Человек ожил. Мало того, что он сам стал ходить, с тростью конечно, но сам. У него взгляд изменился, глаза загорелись, молодыми стали глаза. И по секрету вам скажу сила мужская вернулась, жена не нарадуется.

       - Ну, за мужскую силу, - раздался тост, все дружно наполнили стаканы и выпили, а как не выпить за такое дело?

       - Вот я посмотрел на него, - продолжил Соболев, - и стало мне завидно, честно вам скажу. Тоже захотел я этого огня в глазах. И поехал я на следующий год вместе с моим травматологом тоже в эти самые Удалянчи.

Деревня, скажу я вам деревней. Если вы были в Турции или в Эмиратах вам конечно будет там скучно. Процедуры с утра до вечера, день расписан по часам и ни какой развлекухи и анимации. То горячие ванны с травами, то грязи лечебные, то банки, то ставят иголки, то массаж или лечебная физкультура. Завтрак, обед и ужин по расписанию и послеобеденный сон. Городок сам маленький, рынок да магазинчики, пойти вообще не куда. Но диагноз ставят по пульсу, все ваши болезни расскажут от А до Я. Мне все мои болячки поведали без моей медицинской карты, начиная от холестерина, искривления позвоночника и до геморроя. Ну полечился я это само собой, а главное навёл личные контакты с их врачами молодыми. А учреждение это государственное, оклады у них не большие. Ну, я и предложил одному заму по врачебной части, тому который по русски хорошо говорил, собрать мне команду из пяти-шести врачей на год. Хотя они там все по русски шпарят, там пол Москвы лечится, а Дальний Восток и Хабаровск так вообще живёт. Так вот, тот старший китаец мне врачей подобрал, за денежку с них, процент они ему будут отдавать. Ну, а я занялся оформлением бумаг уже дома и подготовкой помещения. Всю зиму мы с ними по скайпу общались, бумажками обменивались. Это же тоже надо разрешения, визы, и тут по месту оборудование и много ещё чего. Денег пошло я вам скажу на всё вагон и маленькая тележка, но дело стоящее. Хлопцы они работящие, лупят руками по двенадцать часов к ряду, с восьми утра до восьми вечера. Руки как жернова, сильные как железки. Устанут, один другому массаж сделают и дальше пахать. Я вам скажу, если бы мы так работали уже все миллионерами бы были. А девчонки китаяночки какие приятные, сил моих нет, но работа и только работа.

       - Я вот тут прикинул, - вставил Александр Марченко, - двенадцать часов на шесть человек, семьдесят две тысячи в день. Неплохо я вам скажу, для маленькой компании. И самое главное товар в руках, не просрочки, не больших расходов. Да ты Вадик голова, возьми меня к себе хоть санитаром!

      - Ну, кому уж прибедняться, Саша так это только не тебе, - подколол Марченко Толик Попов, - полгорода перепродал, недвижимость в аренде на каждом углу, половине народа свои кредиты быстрые втюхал. А вторую половину в долги вогнал. Вот жаба васильковая.

    - Да есть немножко, - заулыбался добродушно Марченко, - ну нужны людям деньги до зарплаты как не помочь?

     - Тебе ещё Саша должники твой «Infiniti» не спалили? - поинтересовался добродушно штурман Игорь Костиков.

    - Да, у него их два, - рассмеялся Попов, - и оба на всякий случай на КАСКО, по полной.

     - Злые вы, - шутливо обиделся Марченко, - уйду я от вас!

    - Ты лучше десятину в церкву отнеси, - загрохотал Попов и все заржали, - грехи отпусти!

     Потом им подали горячее в горшочках и пиво с королевскими креветками. Закусили и  через некоторое время разговор за столом продолжился. 

      - Игорь, а ты спой пожалуйста нашу песню из «Пацанов», соскучился я право слово по твоему голосу, - попросил вдруг Анатолий Попов Костикова, и все присутствующие за столом его дружно поддержали.

      Игорь, обычный такой с виду морячок-штурман, высокий и худой, с лысеющей головой и короткой тёмной бородкой, словом ни чего такого этакого, не ломаясь выпрямился на стуле и прикрыв глаза начал тихо выводить своим светлым и чистым, удивительно молодым голосом:

 

 

Я подозвал коня,

Конь мой узнал меня,

Взял, да, помчал

Белой дорогою,

Чистой подковой звеня.

 

Будет лететь мой конь

Птицей по-над рекой,

Будет играть гривой разметанной –

Он у меня такой.

 

     В зале в который уже был заполнен незнакомыми и уже вообщем то не совсем трезвыми людьми, сначала стоял гул и гомон разговоров, радостных шуток и тостов, стук приборов и звон стаканов, услышав этот негромкий голос люди вдруг замолкли, отложили ножи и вилки, прекратили трапезу и стали вслушиваться в задушевные слова песни летевшие между деревянными столами к потолку и терялись где-то в оленьих шкурах на потолочных светильниках зала. Официанты с подносами очередной подачи остановились в дверях кухни. Бармен перекрыл пивной кран и не долил клиенту тёмное, и они оба тоже слушали песню Игоря Костикова. А голос его уже набрал силу и звенел высоко иногда с надрывом:

 

Я не возьмусь за плеть

Буду коня жалеть

Коли, решил он

Белой дорогою

Чистой подковой звенеть.

 

      Когда песня кончилась, в зале раздались аплодисменты, но вскоре впечатления вызванные грустным настроением от хорошего исполнения улеглись и в зале продолжилась обычная ресторанная жизнь, снова забегали официанты, заиграла на сцене девушка на саксофоне, люди вернулись к прерванному общению и трапезе.  Неожиданно один из официантов принёс на подносе к столу наших друзей бутылку коньяка «Hennessy» VSOP:

     - От благодарных слушательниц, - сказал он чуть наклонившись к Игорю Костикову, показав головой в другой конец зала, где за одним из столов собралась шумная женская компания из десятка красиво и дорого одетых женщин в возрасте около сорока лет. Женщины видимо ждали момент вручения своего подарка и дружно зааплодировали,  высоко подняв свои наполненные пивом бокалы в знак приветствия.

      Друзья также подняли бокалы как бы приветствуя незнакомок.

     - Игорь, ну с тебя как минимум медленный танец, - рассмеялся Марченко.  

     - С тобой теперь брат можно по кабакам ходить, на хлеб зарабатывать, - пошутил над другом  Анатолий Попов, - но голос у тебя дружище, чудо что за голос.

   Вечер закончился около одиннадцати часов. Друзья вышли в фойе ресторана и заказали такси. Здесь они тепло распрощались, обещая как обычно чаще встречаться. Леониду Евгеньевичу оказалось по пути с Александром Марченко и они поехали на одной машине. 

     - Лёня, прости меня конечно, - завёл разговор на заднем сиденье такси Марченко, - скажи мне пожалуйста, как ты пережил потерю сына и жены, может быть тебе надо моя помощь?

     - Да, нет Саша, спасибо. - ответил приятелю негромко Тычина, - чем тут можно помочь. Я справлюсь. Знаешь говорят время лечит, но только видимо этого времени у нас и нет.

    - А что у тебя с работой, ведь на пенсии сидеть в одиночестве это смерти подобно, - настаивал Марченко, - хочешь приходи ко мне, посажу тебя в своё агентство недвижимости старшим над моими агентами, будешь только сделки проверять, что бы мимо кассы не несли. Чистый офис, секретарша, больших денег не обещаю, но полтинник будет оклад и премии от сделок ребят будешь иметь. Что ещё надо человеку, что бы встретить старость?

     - Можно я подумаю? - спросил Леонид Евгеньевич.

   - Что тут думать, приходи обязательно, - настаивал Александр, - мы с тобой и отдыхать будем вместе ездить на рыбалки там, за грибами. На охоту тебя свожу на куропаток в такие места красивые, отдохнёшь душой право слово.

    - Саша, спасибо, - ответил Леонид, - ты не думай у меня всё хорошо. Я завёл себе собаку, отличного такого умного пса. Так что мы вдвоём, я забочусь о нём, гуляем. Всё хорошо. Денег мне знаешь много не надо, куда их тратить. На машине я после аварии с женой не езжу, не люблю больше машины… Так что свободного времени у меня много, есть время привести мысли и чувства в порядок. Я очень благодарен вам и тебе лично, что вытянули меня сегодня, за эту встречу, за вашу заботу. Но мне пока надо побыть одному. Думаю ты меня понимаешь. 

    - Я понимаю тебя старик, - согласился Попов, - но ты учти, моё предложение в силе… Ну, давай обнимемся, что ли на прощанье.. - сказал он обнимая Леонида Евгеньевича.

    - Командир тормози на остановке у Пяти углов, - обратился Попов к водителю, - а товарища на Пушкинскую. Сколько по счётчику? На держи, сдачи не надо….

 

Прикрепленные изображения

• 

[Shamans Road]

Глава 4. Белый танец

 

     На следующее утро в воскресенье, Леонид Евгеньевич проснулся раньше обычного, он лежал с открытыми глазами и смотрел на жёлтый свет от фонаря во дворе от которого по светлым обоям по стене его спальни шевелились длинные причудливо изогнутые тени веток деревьев. В доме напротив в этот выходной день горело так рано только пару зашторенных окон. Тычина опустил руку на пол и нащупал на полу тёплую и  приятную на ощупь от плотной лоснящейся шерсти спину Принца Уэльского, стаффордширский терьер спросонок поднял голову, шумно зевнул и потёршись лобастой головой о руку хозяина снова опустил её на свою подстилку, продолжив прерванный сон.

        Мужчина был смущён и встревожен воспоминаниями о Виолетте Микко, но сколько бы он не старался гнать от себя мысли о этой насмешливой и чужой ему в принципе женщине, тем отчётливее он вспоминал её приятную улыбку, её губы очерченные летящей чайкой, тонкую щиколотку изящной ножки, бархатный и звенящий голос. Что он может сказать своей Татьяне и сыну, которые ждут его в зале на фотографии у телевизора, как оправдать своё предательство, но ведь прошло уже семь лет как он живёт один, возможно  ли пустить в своё сердце мысли о другой женщине и как потом с этим жить. Ведь куда ни крути это измена и он только ищет повод для оправдания нахлынувшим на него чувствам. Леонид Евгеньевич метался в своих мыслях, и так не чего и не решив он встал, заварил себе кофе и стал одеваться для прогулки с терьером.

 

        После обеда они снова вышли в город погулять. На людных улицах Тычина держал пса на коротком поводке у левой ноги и одевал на него намордник, чтобы в очередной раз не объяснять очередным въедливым и дотошным гражданам иногда встречающимся в массе обычных благосклонных к Принцу Уэльскому горожан, что его английский терьер, в корне отличается от своего агрессивного и своенравного американского потомка, и оскалить пасть он может лишь только в том случае если вы случайно наступите ему на лапу и то чтобы извиниться перед вами за причинённые неудобства. Конечно стаффордшир не сразу привык к кожаному наморднику, но со временем стал считать его необходимой частью своего гардероба и сигналом о том, что они с хозяином будут совершать выход «в люди». 

          Леонид Евгеньевич не спеша прошёл через проспект Ленина на Воровского, по которой они дошли до железнодорожного вокзала с видом на порт, затем свернули на тихую Ленинградскую. Зашли в сквер у бывшего кинотеатра «Родина», где терьер был спущен с поводка на небольшую прогулку, и вышли к стадиону «Профсоюзов», где зимой работал платный каток. К входным дверям в кассы ледового катка и раздевалки в административном здании шли горожане целыми семьями и небольшими группками. На катке играла музыка в стиле восьмидесятых, Эдуард Хиль пел задорно «Увезу тебя я в тундру», тут же у входа продавали горячие чебуреки, беляши с мясом, пирожки с капустой и разливали из больших военных термосов горячий душистый чай. Тычина взял им с Принцом Уэльским  по тёплому беляшу и чай. Потом стоя у решётчатых ворот стадиона, наслаждаясь вкусом сочного мяса с пышным ароматным тестом и греясь горячим сладким чаем они наблюдали за людьми катающимися на льду стадиона. На льду было многолюдно и празднично. А что если пригласить сюда вечером Виолетту, что бы она ему ответила. Тычина достал телефон и нашёл записанный в него номер женщины: 

     - Алло, - после нескольких гудков вызова, он услышал её голос, - кто это?

      - Здравствуйте, Виолетта Микко, - немного поспешно и заметно волнуясь ответил Тычина, - это Леонид Евгеньевич с терьером, вот решили узнать ваши планы на воскресный вечер.

     - Очень приятно и неожиданно, - удивилась женщина, - а какие у вас есть предложения. В принципе именно этим вечером я совершенно свободна.

      - Я хотел бы пригласить вас на каток, - улыбнувшись сообщил Леонид Евгеньевич, - вы катаетесь на коньках?

      - О, катаюсь, это громко сказано, - ответила Виртанен, - когда-то давно ходили с подругой на каток. А на какой именно каток вы меня приглашаете?

     - Я предлагаю пойти на центральный стадион, - сообщил мужчина, - здесь вечером хорошее освещение, много людей. Мне было бы приятно получить от вас несколько уроков владения коньками, а потом бы сходили куда нибудь просто посидеть и выпить кофе. Могу предложить бар «7 небо» в Арктике, вы уже бывали там?

     - Да, мы как то ходили давно, - ответила Виолетта, - ещё с подругами по прежней работе с администрации. Там действительно вечером хорошо, прекрасный вид и уютно.

     - Тогда я беру нам билеты на каток? - подитожил Тычина.

    - Да, давайте только не очень поздно, на семь часов, - предложила женщина.

   - Вот и хорошо, тогда встречаемся у центрального входа на стадион с улицы Челюскинцев, в семь часов. До встречи, - попрощался Леонид Евгеньевич.

      - До встречи, - попрощалась Виртанен.

       Тычина зашёл в вестибюль кассового зала катка и приобрёл два билета на вечер. Это всего лишь вечер на катке, оправдывал себя в душе Леонид Евгеньевич.

        

         Вечером покормив и выгуляв терьера, Леонид Евгеньевич подумав над своим гардеробом выбрал для себя светлую рубашку с тонким синим норвежским свитером с белыми оленями бегущими на груди. Одел широкие джинсы и укороченную куртку.            Собрал в спортивный небольшой рюкзак вязанную шапку и шерстяные носки для коньков, которые он собирался взять на прокат.

        Без пятнадцати семь он стоял на улице Челюскинцев у входа на стадион. Ровно в пять минут восьмого появилась Виолетта Микко, она тоже была с рюкзаком-сумкой:

        - Я готова, - улыбнулась мужчине Виртанен.

      - Ну, тогда прошу, - решительно взмахнул Тычина рукой в направлении стадиона и открыл перед ней дверь во внутрь кассового зала.

      Внутри помещения было светло и шумно. К пункту проката коньков стояла небольшая очередь. Им выдали коньки по указанным размерам, ей элегантные белые, ему высокие чёрные хоккейные и они отошли на скамейку для переобувания. Здесь Леонид Евгеньевич с видимым удовольствием помог Виолетте Микко обуть и зашнуровать коньки, которые удачно сели на её ногу, затем переобулся сам. Женщина позволила себе принять его помощь и послушно отдала свои ножки в умелые руки Леонида Евгеньевича. Они положили свою уличную обувь в полученные заранее мешки и сдали её в раздевалку, получив жетон-номерок. Со стороны арены на катке звучала музыка льющаяся из громкоговорителей. Выйдя через двери контролёров на стадион они очутились на ледовом празднике. Арена стадиона была ярко освещена мощными лампами иллюминации установленными на высоких мачтах и цветными сияющими гирляндами неоновых огней. На льду было много красиво одетых людей на коньках, которые в равномерном движении двигались по кругу, молодёжь каталась весёлыми группками в которых мальчишки флиртуя с нарядными девчонками старались продемонстрировать своё мастерство и умение владеть коньками соревнуясь между собой, семейные пары с детьми дружными командами двигались под музыку оберегая малышей от падений, пожилые пары и изыскано одетые дамы аккуратно катили соблюдая осторожность. Атмосфера на льду была праздничная и располагала к хорошему настроению.

       Леонид Евгеньевич уже давно не стоял на коньках и первые движения на льду ему давались с трудом, ноги сковывало необычное напряжение, казалось непослушные коньки самопроизвольно разъезжались в стороны. Но вскоре прошлые навыки постепенно стали возвращаться к Тычине, шаг его стал увереннее и движения плавнее. Виолетта Микко в отличии от Леонида Евгеньевича почти сразу поехала хорошо, она скользила по льду легко и уверенно, пробовала сделать вращение и проезд на одном коньке.

   - Да вы заправская фигуристка, как я поглажу, - с завистью и нескрываемым удивлением высказался Тычина подъехав к Виртанен и неловко качнулся ухватившись за её руку, чтобы не упасть.

     - А вы я вижу тот ещё ас, - пошутила Виолетта, - носитесь как заправский Фетисов, только бы ещё вам клюшку побольше, чтобы было на что опереться! - и они оба рассмеялись над его неловкостью.

    - Я с покаянием прошу вас взять меня на буксир, - умоляюще хитро попросил Леонид, - мне доктор прописал для моей ноги покой и такие нагрузки мне противопоказаны.

    - Ну, ладно уже цепляйтесь, - смилостивилась женщина, - придётся грузиться балластом. Предупреждаю, возьму плату кофе с круассанами, и мороженым со сливками если ваше предложение о «Седьмом небе» ещё в силе.

   - Это самое меньшее, что я обязан теперь для вас сделать, - отшутился Леонид Евгеньевич, - решимся на круг?

     - Как бы белый танец, дамы везут кавалеров! - рассмеялась Виртанен и они влились в весёлый поток горожан, катящийся по кругу катка по часовой стрелке, держась за руки и заряжаясь положительной энергией от звучащей над катком новогодней зимней песни и хорошего настроения большой группы людей двигающейся в едином ритме. 

 

 

      Леониду Евгеньевичу было хорошо так вот просто держать за руку эту малознакомую ему очаровательную женщину и скользить рядом с ней на коньках, видеть близко её такое симпатичное раскрасневшееся от мороза лицо, слышать её дыхание и ловить невзначай пар лёгким облачком вырывающийся из этих прекрасных тонко очерченных губ. Он не хотел больше предаваться своим терзаниям о последствиях этой встречи, а уже просто катился на коньках рядом с ней наслаждаясь от ощущения покоя и какого то уже забытого тепла в его оттаявшей душе.

     Проехав три круга они немного задышались и присели на одну из скамеек арены немного отдохнуть. Виолетта Микко вдруг закашлялась и с извиняясь за неловкость, достала из кармана куртки носовой платок и приложила его к губам.

     - Вы простыли, - обеспокоено спросил у неё Тычина, - может быть нам пойти погреться в зал.

      - Нет, не беспокойтесь, - улыбнувшись глазами ответила Виолетта, - неверное это старая простуда даёт себя знать. Давайте ещё пру кружочков прокатимся, как это чудесно и погода такая хорошая.

      - С вами с удовольствием, - согласился Леонид Евгеньевич и они взявшись за руки снова заскользили по ледяной арене.

    После катания они привели себя в порядок, переоделись и не спеша прошли в находящуюся недалеко гостиницу «Арктика», где поднялись на семнадцатый этаж в бар «7 небо». Бар назывался панорамным и его естественной изюминкой, кроме весьма разнообразной и приличной кухни был прекрасный вид через большие окна на центральную площадь Мурманска.  

 

     Ночной город сиял огнями внизу, по центральным улицам двигались в неспешном потоке вереницы стоп сигналов и би-ксеноновых огней автомобилей, светились окна больших автобусов и троллейбусов. Толпы горожан по одиночке и большими группами, и целыми семьями с маленькими и подросшими детьми проводили выходной день прогуливаясь в центральном сквере, и катаясь на снежных горках устроенных на площади, фотографируясь у выставки ледяной скульптуры, посещая торговые и развлекательные центры и бутики находящиеся здесь в центре Мурманска  отдыхая после трудовой недели. Внизу было ярко, светло и нарядно. В зале кафе тоже была приятная атмосфера уюта и покоя. Приятная вышколенная официантка принесла им заказанный кофе с круассанами и фарфоровые изящные вазочки с мороженным. Посетителей в это ещё ранний час для вечерних посетителей в баре было сравнительно немного. Лёгкая джазовая композиция негромко звучала со сцены и наша пар наслаждалась теплом и уютом после достаточно экстремальных нагрузок полученных ими на катке.

     - Леонид, а чем вы заняты дома кроме вашего любимого терьера, - поинтересовалась Виолетта Микко, - мне признаюсь не хватает моего круга общения который был у меня на работе в администрации.

      - Я не очень этим расстроен честно вам признаюсь Виолетта, - отшутился Леонид Евгеньевич, - я за эти три года пенсии уже отвык кому-то подчиняться и привыкать к какому-то новому начальству на новой работе мне бы уже не хотелось. 

      - Но это же как можно жить в одиночестве, - ужаснулась Виртанен, - когда даже не с кем о чём-то поговорить.

     - Вы знаете я не очень то разговорчив, двадцать лет проведённых за бухгалтерскими отчётами дают себя знать, - отозвался Леонид, - а одиночество это не всегда плохо. Ни кто не вторгается в твой внутренний мир, есть время подумать и насладиться жизнью.

     - Я честно говоря не понимаю вас, - удивилась Виолетта, - ведь вы такой обаятельный высокий мужчина, ещё совсем не дряхлый и в отличной как я посмотрела на катке форме, как же можно жить одному ни о ком не заботиться. Ну, не считая вашего Принца конечно.

     - О, Принц Уэльский это отдельная тема, - пошутил Леонид Евгеньевич, - это уже часть моей души и ещё большой вопрос кто в ком больше из нас нуждается.

        - У меня никогда не было собаки, - призналась с сожалением Виолетта, - как то не срослось, семья и работа, даже не было почему то мыслей таких завести себе собаку.

       Неожиданно у Виолетты начался очередной приступ кашля.

     - Извините, - сказала женщина явно смутившись и спешно прикрыла рот платком.

      - Виолетта, а вы к доктору со своим кашлем обращались, - тревожно спросил её Тычина, - что-то мне он у вас не нравиться.

         - Да не обращайте внимание, вы же знаете наша зима такая длинная, сквозняки. Я же говорила, что это ещё остатки моей н вылеченной до конца простуды, - успокоила его женщина, - но если вы уже заботитесь о моём здоровье, то для вашего спокойствия обязуюсь посетить поликлинику в ближайшее время. Ну, что отведаем мороженное а то смотрите оно уже тает.

    Вечер закончился прекрасно, они много рассказывали друг другу о соей прошлой жизни. Много шутили и прощаясь Леонид Евгеньевич посадил Виолтетту в вызванное для неё такси.

      Садясь в машину Виртанен подала знак Тычине нагнуться к ней, как бы собираясь ему что-то сказать, но неожиданно прикоснулась губами к его щеки. Леонид Евгеньевич немного резко отстранился и такси уехало. Мужчина был встревожен этим прикосновением её губ и в нём опять разыгрались противоречивые чувства нежности к этой женщине и ответственности перед погибшей женой.

 

Прикрепленные изображения

• 

[Shamans Road]

Глава 5. Абонент вне зоны доступа…

         

         Следующая неделя началась как обычно. В понедельник они созванивались с Виолеттой Микко и она ему сообщила между прочим, что решилась поддаться его уговором и показаться врачу. Женщина как никогда много шутила и они договорились созвониться завтра после обеда и сходить в сквер погулять с терьером. Но ни во вторник, не в последующие дни недели Леонид Евгеньевич не смог дозвониться Виртанен. Её телефон всё время был вне зоне доступа. Если во вторник вечером Тычина просто беспокоился, то в среду он не находил себе места. Принц Чарльз тоже видя настроение хозяина вёл себя спокойней обычного и как бы с пониманием смотрел умными глазами на хозяина.

Они так же продолжали с ним свои ежедневные трёхразовые прогулки, но гуляя по городу Леонид Евгеньевич  всё время возвращался в сквер к их скамейке и каждый раз с надеждой всматривался ещё из далека, нет ли на ней знакомой фигурки, но Виолетты не было до конца недели.

     Леонид Евгеньевич не знал где живёт Виолетта и где нужно её искать, а он понимал, что  с ней произошли какие-то важные и возможно неприятные события, которые не позволяют ей с ним связаться. В субботу Тычина набрал телефон Анатолия Попова и попросил о встрече.

      Попов приехал и они встретились там же в сквере, потому что это был центр города удобный и доступный со всех его районов, а приглашать домой Анатолия Тычина не решился. День был солнечный и уже совсем по весеннему тёплым, через выходные в понедельник уже было первое апреля. Попов появился в сквере в шикарном удлинённом пальто горчичного цвета и модной замшевой из овечьего короткого меха светло-коричневой финской шапке с опушенными ушами, с повязанным на шее большим узлом красном шарфе в шотландскую клетку и в светлых замшевых сапожках. Его вид олицетворял собой достаток и уверенность в себе, в руке у него был небольшой тёмно коричневый портфель из мягкой толстой кожи с позолоченным замком. Они по приветствовали друг друга слегка обозначив объятия и обменялись дежурными пожеланиями здоровья и интереса о делах. После чего Попов попросил Тычину поделиться своими проблемами:

     - Ну, давай Леонид Евгеньевич, не томи рассказывай, что тебя заставило обратиться ко мне как я понимаю случай из ряда вон, потому что ты скорее тихо помрёшь в одиночестве, чем решишься чем то обеспокоить своих друзей. Ну, право слово Лёня, ты сделаешь мне одолжение если я смогу тебе быть чем-то полезным. Так, что прошу не стесняйся и излагай, сделаю всё, что смогу.

      - Право, я не знаю с чего и начать. Всё это так не удобно и не к месту, - начал извиняясь заранее за причинённые им неудобства и беспокойства  Леонид Евгеньевич, - тут понимаешь Анатолий Степанович такое дело. Встретил я не так давно одну женщину, ты не подумай ни чего такого в смысле там флирта или любви, просто встретил хорошего человека. Вот тут же встретил где мы с тобой сей час сидим.

      - Вот это новость, так новость я тебе скажу, - перебил его Попов не удержавшись, - ты знаешь как мы с ребятами з тебя переживаем, за твоё затворничество и одиночество. Так нельзя Лёня, ты же живой человек, жизнь то Лёня продолжается..

     - Да, ты не перебивай меня, не перебивай пожалуйста, - попросил приятеля Тычина, - мне так неудобен и неуместен этот разговор..

     - Да как ты можешь так говорить Леонид, - возмутился Анатолий Степанович, - мы же все одна твоя  большая семья и Игорь, и Вадим, и Саша Марченко. Ды ты знаешь как мы все любим тебя и переживаем за твоё одиночество.

    - Я очень рад..- перебил его нетерпеливо Тычина, - вернее чему я рад. Я уже не знаю, что мне надо говорить и что делать. Словом эта женщина с которой я познакомился и видимо стала мне чем-то действительно близка  неожиданно пропала.

     - Но может быть обычное дело ты её случайно обидел, - предположил Попов, - в нашем возрасте у женщин в периоде климакса характер я тебе скажу ужасный, по своей знаю.

    - Да о чём ты вообще какой климакс, - недовольно оборвал его Леонид Евгеньевич, - и разве можно обидеть, нет тут что-то другое, что-то с ней плохое произошло я сердцем чувствую.

    - О, брат да тебя конкретно зацепило, - удивился Анатолий, - интересно даже посмотреть на этот экспонат, который за такое короткое время сумел растопить твоё замёрзшее сердце. 

     - Это всё пустое право слово, - махнул в сердцах Тычина, - прошу тебя можешь ты мне помочь найти человека?

       - Ты же Лёня прекрасно знаешь, что бывших полицейских не бывает, - пожурил друга Попов, - ну, хоть номер телефона у тебя есть, или одни приметы?

     - Конечно, номер телефона она мне дала, сейчас скажу, - и Леонид Евгеньевич открыл последние набранные номера, - записывай.

        Анатолий Попов с усмешкой и превосходством посмотрев на друга как на лунатика, записав себе номер, тут же перезвонил куда-то и спросил:

      - Привет, как дела? Да, у меня как всегда, отлично. Нужен адрес, пиши номер. Да, хорошо жду, - он не отрывая трубку от уха подмигнул Тычине, - так записываем, - и он кивнул головой другу, пиши мол, - улица Северный проезд дом 10, квартира 35. Виртанен Виолетта Микко. Так? - обратился Попов к Тычине, и увидев его подтверждающий кивок продолжил, - Что там ещё у нас есть? Так, ага понятно, не судима, вдова. Ну, недвижимость нам не помешает… Ладно спасибо, созвонимся, - попрощался с человеком на другой стороне линии Анатолий Степанович.

    - Спасибо Толя, - радостно поблагодарил друга Тычина, - чтобы я без тебя делал.

   - Так-то, цени друзей своих, руку подающих - поучительно декларировал бывший начальник уголовного розыска, - и будет тебе всё и благо и благодать. Это теперь понятно почему ты так долго бобылём сидел, это же надо финку нашёл, ему в России женщин не хватило.

   - И что же мне теперь делать, - не оценив творческих изысканий Попова спросил Тычина.

    - Я тебе советую навестить её на дому, - порекомендовал друг, - если её нет дома поспрашивай соседей, когда последний раз видели, что говорила, может быть собиралась куда-то уехать, всякое же бывает. Ну и обзвони больницы и морги, хотя это будем надеятся делать не придётся.

     - Это ты Анатолий Степанович как-то хватил через край, морги, - возмутился Тычина.

    - Извини, это я зарапортовался. Хотя всякое брат бывает, - резюмировал Попов. 

      

        Тем же вечером, не откладывая дела в долгий ящик, Леонид Евгеньевич заказав такси приехал на улицу Северный проезд к дому 10. Это был сравнительно новый район города, на высокой сопке, с которой открывался великолепный вид на старый центр внизу и на Кольский залив. Дома здесь стояли в основном десятиэтажные, объединённые проектировщиком в замкнутые каре или вытянутые в длинные ряды линии закрывая внутренние дворы от ветров и снежных бурь. На звонок в тридцать пятую квартиру ему никто не открыл. Потоптавшись в нерешительности у запертой двери и вспомнив совет Попова, Леонид Евгеньевич нажал звонок соседней квартиры номер 36. Он услышал, шаркающие шаги и вскоре замок провернули на два оборота и ему открыла молодая женщина в возрасте чуть больше сорока лет, небольшого роста и круглым лицом с небольшим вздёрнутым носиком, пышущая здоровьем с тёмными волосами собранными на затылке в плотный круглый пучок. На хозяйке был надет кухонный фартук, а в руках она держала деревянную лопатку для переворачивания готовящийся продуктов на сковородке. В общий коридор из открытой двери проник манящий аромат жарящихся домашних котлет и картошки.

    - Извините пожалуйста за беспокойство, - обратился к женщине Тычина, - я родственник Виолетты Виртанен. Вы знаете она уже несколько дней не отвечает на мои звонки по телефону и я очень обеспокоен, не случилось ли с ней чего нибудь нехорошего.

    - А вы родственник Виолетты, - удивилась соседка, - но я вас раньше никогда не видела. Вы по какой линии родственник?

     - Я по линии матери, - с ходу придумал Тычина, - вы не знаете, что случилось с Виолеттой.

      - А по матери, - соседка ещё раз придирчиво осмотрела с ног до головы Леонида Евгеньевича и вдруг всполошилась видимо вспомнив о готовящейся на кухне картошке. Она резко закрыла перед Тычиной свою дверь и пропала внутри на несколько минут.

Затем дверь снова открылась, женщина вышла уже без фартука и с распущенными по плечам волосами.

     - Вы знаете, жду своих мужчин с работы, мужа и сына. Сама работаю в троллейбусном парке диспетчером, и вот доля женская, бежишь с работы по магазинам и потом к плите, - затараторила она, - меня Виктория зовут. Вот доля женская.

      - Так что же с Виолеттой, - напомнил Леонид Евгеньевич.

      - А соседку я с понедельника и не видела, - вспомнила соседка, - и света у неё в окнах я уже давно не замечала. Да по правде сказать мы близко и не общались, я на работе, а она уже на пенсии. И знаете ли мы разные, я всю жизнь тружусь с утра до вечера, а она чиновница, белая кость.

      - Ну, спасибо вам и на этом, - остановил словоохотливую соседку Тычина, - до свидания, извините за беспокойство, - и он повернувшись к ней спиной стал спускаться по лестнице.

       - А что передать то, - кричала вслед ему хозяйка, - как зовут то вас?

     Но Тычина сделал вид, что уже её не слышит и вышел во двор. Там он пошёл на выход из жилого квартала, по дороге в низ к остановке общественного транспорта.

      Что же теперь делать? Размышлял Леонид Евгеньевич и куда потерялась Виолетта, что с ней могло случиться? Вспомнив слова Попова о моргах и больницах Тычина внутренне напрягся и пришёл в неописуемый ужас, внутри его всё похолодело, он хотел гнать от себя эти страшные мысли, но они не пропадали совсем, а только уходили куда-то в глубь его сознания, ещё больше тревожа и угнетая. Приехав на маршрутке в центр и придя домой Тычина погладил встретившего его у двери терьера и прошёл в зал, где уселся в кресло напротив выключенного телевизора. Принц Уэльский подойдя к хозяину положил свою крупную и тяжёлую голову ему на колени и прикрыл глаза, когда ему на лоб легла ласковая рука.

 

Прикрепленные изображения

• 

[Shamans Road]

Глава 6. Белая стена

 

         За белым пластиковым окном, на подоконнике лежал шапкой белый снег, лучи солнца, выглянувшего из-за небольшого апрельского облачка играли внутри заглядывающих в окно с крыши небольших хрустальных изнутри сосулек и переламываясь в них распадались на множество небольших солнечных зайчиков, которые дрожали на бесконечных белых стенах больничной палаты. Тихо, было очень тихо и только равномерный звук падающей внутри капельницы очередной капли раствора отмерял бесконечный бег времени. На больничной кровати под клетчатым шерстяным одеялом лежала с прикрытыми глазами Виолетта Виртанен. Красивое лицо её слегка осунулось, волосы были убраны под круглую казённую больничную шапочку, нос немного заострился, а под закрытыми глазами легли едва заметные тени. Её тонкая и бледная рука с голубыми прожилками вен и вставленной в ложбинке предплечья иглой капельницы, закреплённой вместе с пластиковой прозрачной трубкой несколькими узкими полосками белого пластыря, лежала поверх одеяла. Её чувствительные тонкие пальцы на повёрнутой к верху полураскрытой узкой ладони слегка дрожали. Она не спала, а сквозь ресницы смотрела на то как размеренно падают капли в капельнице и как медленно уходит из пакета с раствором жидкость.

            Белая входная дверь в палату была прикрыта, и она слышала за ней иногда чьи-то шаркающие шаги в коридоре и затем опять в отделении за дверью наступала звенящая тишина. Рядом с её кроватью стояла тумбочка с одиноким пустым стаканом на блюдце и открытая бутылка не газированной воды. Уже несколько дней как она провела в этом отделении онкологии в Больничном городке. Всё это свалилось на неё и по правде как снежный ком или как снежная лавина. Сначала обычный приём у терапевта, у которого она была в последний раз на приёме около трёх лет назад, наверно ещё при прохождении плановой медкомиссии в бытность свой работы в отделе образования, при городской администрации. Тогда же знакомая ей уже несколько лет их участковый терапевт, небольшого роста добрая пожилая женщина-врач Елена Николаевна, в шутку удивилась, что они так долго не виделись и дала ей стандартное направление на флюорографию и анализ крови. Затем эта невнятная речь доброй женщины-врача о её небрежном отношении к себе, каких-то подозрительных пятнах на снимках и повышенном гемоглобине и говоря, что ничего страшного ещё не произошло и что это простая формальность, она выписала Виолетте направление на биохимический анализ и обследование в онкоцентр. Этот приход сюда в Больничный городок в полном смятении чувств, с тайным страхом и с тайной надеждой на возможную ошибку врача. Потом повторная сдача крови и боязнь замкнутого пространства и гул магнитного томографа в камере ЭМРТ и этот неизбежный приговор в кабинете заведующего отделением онкологии, когда седой профессор с сочувствующей интонацией и уставшим пустым взглядом объяснял ей какими-то медицинскими терминами её диагноз, а у неё в голове, как гром среди ясного неба, гремели только эти слова «опухоль в лёгких» и «метастазы». Потом направление в стационар, короткие сборы дома и эта палата. Белая палата, белый снег на подоконнике, эти капающие сосульки за окном на водостоке крыши и ветках деревьев за окном. Виолетте Микко хотелось рыдать от безисходности и одиночества, но почему-то у неё хватило жалости к себе на одну скупую слезу выкатившуюся из уголка правого глаза и укатившейся со щеки на белую наволочку подушки.

            Она лежала и вспоминала своё детство проведённое в квартире родителей в их пятиэтажке на улице Радищева. Мамин голос когда она приходила со школы домой, её руки гладившие её по голове. Школу, их клас и старую любимую учительницу, последний звонок и выпускной бал. Потом свой институт «Инженеров водного транспорта» в Санкт-Петербурге, жизнь в общежитии с подругой, полуголодное существование, деньги и посылки из дома, сессии и экзамены, гуляние белыми ночами по Фонтанке, затем распределение в Оренбург, на машиностроительный завод и встречу с молодым курсантом лётчиком, своим будущим мужем. Как её хотелось закрыть глаза уснуть и проснуться, и чтобы всё что случилось с ней оказалось лишь страшным сном. Но каждый раз просыпаясь она снова и снова оказывалась на больничной кровати и видела перед собой одну и туже пустую белую больничную стену. Назначенный ей курс химиотерапии только начался и она с удивлением и жалостью проводила по своим волосам закрытым больничной шапочкой, раньше таких чудесных и живых, теперь тусклых и ломких. Больше всего на свете почему-то ей было жалко эти свои милые волосы.

          Её никто не навещал, потому что о случившемся она никому не хотела говорить. Женщины, бывшие подруги с прежней работы были ярыми сплетницами и их сочувствующих разговоры и любопытные взгляды только бы тяготили Виолетту Микко, с дочерью же она после произошедшей между ними из-за квартиры ссоры не общалась и номер телефона Светы в её iPhone был заблокирован. О Леониде Евгеньевиче Виолетта не вспоминала, он остался где-то там далеко в её хороших снах и понимая всю несерьёзность возникших между ними чувств и мимолётность их встреч, она как считала сама, не имела права обременять этого малознакомого ей человека таким непомерным грузом, заботой об умирающей. Эта безмерная тягость неизбежного скорого конца и одиночества очень тяготили Виртанен и угнетали, она понимала всю тщетность каких-либо своих попыток борьбы со страшной болезнью, о которой и раньше-то и думать считалось нехорошим тоном, а теперь когда она невероятно как подкралась к ней самой, Виолетта просто впала в ступор оцепенения и покорилась неизбежности. Она как на автомате выполняла назначенные ей процедуры, но сама атмосфера неизбежной тоски в онкологическом корпусе, внушала ей патологический ужас и страх и она закрылась в себе как улитка, чтобы не биться головой о стену и не орать от ужаса.

Прикрепленные изображения

• 

Сообщение отредактировал Shamans Road: 28 Январь 2019 - 22:16

[Shamans Road]

Леонид Евгеньевич был в смятении, он не мог себе признаться, что эта мало знакомая ему и в принципе чужая женщина, Виолетта Виртанен, заинтересовала его настолько, что отсутсвие известий о ней стало его беспокоить. Он не находил себе место, стараясь отвлечься прогулками с Принцем Уэльским. Между тем весна на севере в средине апреле уже вступала в свои права, снег в городе потемнел и осел и на дорогах превратился в жидкую кашу, на тротуарах кое-где открылся асфальт и горожане сменили дублёнки и длинные толстые пуховики на спортивные короткие куртки и весенние полупальто. Женщины на улицах стали более нарядными и яркими. Птицы уже щебетали вокруг весело и задорно от радости того, что смогли пережить эту длинную и суровую зиму. В окнах квартир кошки грелись на солнышке, сидя на подоконниках, прикрыв глаза и довольно мурлыкая. Воздух стал более влажным и насыщенным. И с этим так не вязалось грустное и тревожное настроение  Тычины и он был сам не свой. Стафордширский родственник тоже чувствовал беспокойство и тревогу хозяина, но зов крови был намного сильнее и он отпущенный с поводка в сквере вихрем летал за знакомой девочкой доберманшей, и резвящиеся собаки, поднимая фонтаны брызг из снега и воды, носились к неудовольствию редких прохожих по дорожкам сквера на Пяти углах. 

      Среди такой вереницы сметенных и беспокойных дней Леониду Евгеньевичу позвонил Вадим Соболев, доктор произнеся привычные в таких случаях слова приветствия, неожиданно произнёс:

   - Лёня, мы все твои друзья, извини меня, очень переживаем за твоё одиночество. Ты пойми нас пожалуйста правильно и не серчай.  

   - А причём тут одиночество, - очень изумился темой затронутой приятелем Тычина, - я вполне ещё дееспособен, чтобы со всем справляться сам.

    - Да причём тут это, - с сожалением перебил его доктор, - меня тут Толя просил поискать эту твою Виртанен по больницам, мол это мне по профилю. Так вот я её нашёл.

   - Что ты говоришь, Вадим, ты нашёл Виолетту, - не смог срыть радостных нот в голосе Леонид Евгеньевич, - и где же она, что с ней случилось.

    - Ты понимаешь, тут такое дело, что по телефону я не могу это с тобой обсуждать. Словом нам надо увидеться, - почему то извиняющимся голосом произнёс Соболев.

    - Что с ней случилось, Вадим? Скажи мне она жива, - воскликнул обеспокоенный говорившим загадками приятелем Тычина, - ты можешь ответить мне наконец, у меня из-за тебя давление поднялось.

   - Лёня, не волнуйся пожалуйста ради бога, она жива, - стал обеспокоено оправдываться доктор, - я уже и не рад, честно говоря, что взвалил на себя эту миссию.

   - Ты можешь говорить членораздельно, Вадим, - вскричал в сердцах Леонид Евгеньевич, - ты меня угробить напрочь хочешь, негодяй ты такой.

   - Да, вправду нам сказал Анатолий, влюбился! Видит бог и вправду весна пришла, - захохотал на том конце у трубки Соболев.

    - Ну, ты братец определись наконец, - возмутился в сердцах Тычина, - то ты плачешь, то ты смеёшься. Сумасшедший дом какой-то!

   - Словом давай в пять в спорт баре на Карла Маркса, ну ты знаешь его, - предложил доктор, - я должен тебе это сказать, как друг прямо в глаза.

    - Хорошо договорились, - согласился на встречу Тычина, - в пять в "Hat-Trick".

        В пять часов вечера Леонид Евгеньевич вошёл в заведение, оставил одежду в гардеробе и прошёл в зал. Спорт-бар был похож на многие новомодные заведения которые как грибы после дождя в последнее время открылись во многих местах Мурманска, их изюминкой было совмещение качественного пива и хорошей кухни с досугом, где-то это были караоке, где-то бильярдные столы, зазывали также клиентов живой музыкой и приглашением заезжих артистов, где-то предлагались целые тематические программы к определённым знаменательным датам. Спорт-бар "Hat-Trick" имел спортивную тематику, здесь собирались любители совместного просмотра футбольных и хоккейных матчей, баскетбольных и волейбольных трансляций, а так же делали ставки на тотализаторе и проводили время за бесплатной игрой на PlayStation. Здесь также была неплохая кухня, построенная на гриле и не разбавленное качественное пиво. В просторном зале с большими трансляционными экранами и столами для игр, был выделен участок под бар с удобными мягкими столами и диванчиками. За одним из этих столов и расположились поджидавшие Леонида Евгеньевича приятели, уже знакомые читателю начальник охранного агентства Анатолий Попов, владелец агентства недвижимости и офисов быстрого займа до зарплаты, Александр Марченко и врач, а по совместительству владелец оздоровительного центра китайской медицины Вадим Попов. тычина был смущён, потому что не ожидал такого внимания от друзей и такого участия в его сугубо личном деле.

     - Ну, проходи, проходи Леонид Евгеньевич, не смущайся, - загремел на весь зал баритон Попова, - что встал как девица красная, чай мы тебе не чужие люди, так что давай по-свойски без обид. Садись поближе и обсудим твоё-житьё бытьё холостяцкое.

    - Вот вы братцы даёте, - возмутился Тычина, - это что же за собрание такое устроили, по профсоюзной линии что ли? Так кто же будет вести протокол?

    - Да, остынь ты Лёня, не ерепенься, - ласково обнял приятеля за плечи Марченко, - мы же от чистого сердца, когда ещё так ни нужны товарищи, как не в такие минуты…

      - В какие такие минуты, ради бога братцы мои, - взмолился раздосадованный не на шутку Тычина, - что же случилось?

      В это время расторопный официант в белом фирменном фартуке, ловко набросал на их стол с поданного подноса тарелки со снеками из разнообразных греночек пересыпанных приправой с кусочками шпика, вяленных кальмаров и креветок, чипсов и солёных орешков и подал каждому по пинте тёмного пива в больших пивных стеклянных гранённых кружках.

     - Колбаски сразу подавать или позже? - cпросил официант между делом, закончив выкладку.

        - Сразу, любезный, - утвердительно заверил Попов, - чего им на кухне то томиться, неси всё.

       Официант приветливо кивнул в знак согласия и удалился на кухню. В баре в такое неурочное время было малолюдно. Несколько молодых человек собрались у мониторов с пультами игры приставки и рубились в танки. И одинокая пара уже немолодых клиентов сидела за дальним столом и пила кофе, ставя видимо ставки на какой-то конный заезд в скачках.

     - Леонид, - привлёк внимание Тычины Вадим Соболев, - тут понимаешь такое дело. Узнав от Анатолия по случаю, что возможно в твоей жизни наконец-то появилась новая женщина…Не перебивай меня пожалуйста, - остановил он собравшегося возразить Тычину, - мы очень обрадовались, что может быть эта встреча вернёт тебя нам и вернёт твоё желание жить полной жизнью. Вернуться из затворничества. Мы тоже вместе с тобой дорогой плакали по твоим любимым Татьяне и Артёму, но вечно скорбить и жить в слезах нельзя. Они бы я думаю тоже были бы рады отпустить тебя, если бы могли говорить, поверь мне.

     - Что же ты такое говоришь Вадим, - хотел устало возразить Тычина.

     - Ты слушай Лёня, - успокоил его Марченко, - он правильно говорит.

     - Но как говорится у нас, беда не приходит одна, - осторожно свернул разговор Вадим, - твоя Виолетта заболела. Меня попросил Анатолий помочь её найти и я её нашёл. Она лежит в онкологии на химиотерапии, как я выяснил у неё опухоль в лёгких. И там всё очень сложно.

      Все за столом понурив головы слушали доктора. Ни кто не ел и не прикасался к бокалам. 

      - Так случается Лёня, - продолжал Вадим, - и мы встретились здесь, что бы помочь тебе решить этот трудный вопрос, стоит ли тебе возобновлять её поиски. Нет не поиски конечно, а эти отношения, которые уже могут изначально не иметь перспективы, а принести тебе только новые страдания.

     После долгой напряжённой паузы повисшей над столом, Леонид Евгеньевич ответил, говорил он медленно словно подбирая правильные слова:

    - Я прежде всего благодарен вам за дружбу, у меня нет слов чтобы выразить всем вам мою неподдельную признательность за заботу, - на глазах говорившего невольно навернулись слёзы, - ребята конечно может быть вы склонны преувеличивать, я ещё сам не разобрался в  своих чувствах к этой женщине.. Но оставить её сейчас, в такую трудную минуту я считаю для меня невозможным предательством. Но только вот, что делать в такой ситуации я не знаю, чем мне ей помочь кроме сочувствия..

    - Ну, в данный момент, ей делают вс возможное, - доложил полученную им информацию Соболев, - там заведующий отделением мой приятель, Чеслав Деонисович Кушелевич. Так что мы держим руку на пульсе. И сами понимаете с этой болезнью больше надо полагаться на высшие силы, медицина тут не всесильна.

  - А где она находиться, - уточнил встревоженно Тычина, - как мне её навестить.

   - Я дам тебе номер телефона профессора, - с этими словами Вадим открыл портмоне и вынул визитку и передал её через стол Леониду, - Виолетта лежит в онкологии Больничного городка. Я думаю тебе надо предварительно пообщаться с Чеславом Деонисовичем.

     После трудного разговора обстановка за столом разрядилась и друзья продолжили вечер  за дружеским застольем, но больше налегая на воспоминания о интересных событиях в их совместной жизни чем на пенный хлебных напиток.

      - А помнишь Саша как мы на дискотеке в клубе подрались с пацанами с Варничной и тебе разбили голову кастетом, а мне тоже досталось, - вспоминал о былом в их совместной молодости Анатолий Попов, - а Вадик в это время в туалете зажимал какую-то кралю.

     - Да, что ты Толик, - возмутился Соболев, - мне тоже тогда досталось по полной.

      - А в больнице, когда хирург приказал санитарке побрить тебе пол головы, чтобы наложить швы, - продолжал за хохотав Попов, - ты сбежал, потому что мы договорились с теми девчонками вечером пойти в кафе и ты там запал на ту, помнишь, тёмненькую с косичками.

     - А помните на последнем рейсе на практике в мореходке, боцмана Гаврилова, - напомнил друзьям Тычина, - как он в море на День рыбака угостил нас в подсобке, по доброте душевной, своей бражкой, а на утро мы все валялись в кубрике с отравлением и не смогли выйти на подвахту.

      - Помню конечно, - подтвердил с явным раздражением Попов, - он же и привёл потом старшего помощника к нам в каюту и всех сдал ещё тёпленьких, решил выслужиться гад. 

     - Кто же такое забудет, - подтвердил Соболев, - помните как мы сговорившись ночью пошли в его одноместную каюту гасить гада, кто с чем, я со шлангом, Лёнька с молотком, Толик с палкой. Здоровый ведь гад был, как боров. 

      - Задёрнули шторку на иллюминаторе и кто чем, куда попало, - захохотал Попов, - месили от души. На утро ему у каюты охрану выставили и в порт сообщили о нападении. Гаврик потом даже в гальюн бегал украдкой, а на спине как банки от простуды красовались синяки от молотка. Вся команда втайне благодарила неизвестных мстителей, нехороший был человек, многим успел кровь попортить.

     - Да, тогда мы страха натерпелись, - вспоминал  Леонид Евгеньевич, - когда придя домой, в порту Мурманска на борт поднялась следственная группа и всех стали допрашивать. Если бы раскололись, то вместо штурманских книжек получили бы мы синюшные купола на спине и наши судьбы сложились бы немного иначе.Но бог миловал.

    И друзья ещё долго сидели в спорт-баре и вспоминали свою молодость, грустили и смеялись, и в рассказах этих вся та прошедшая вместе юность виделась им таким далёкой и прекрасной.

     На следующий день Леонид Евгеньевич приехал в онкологическое отделение областной больницы. Всё это как-то не вязалось с этой весной, с природой проснувшейся после долгой полярной зимы, с радостным щебетанием воробьёв под ногами и тёплым ласковым солнышком. На улице так было хорошо и радостно, но очутившись на территории Больничного городка и свернув к корпусу онкологического отделения Тычина почувствовал, что на него навалилась огромная гнетущая тяжесть чужих страданий и радоваться наступившей весне здесь было не только неуместно, но даже аморально.

[Shamans Road]

Часть 7. Самый чёрный день 

         Дверь в палату номер 312 была белоснежной, в коридоре третьего этажа, как впрочем и во всём отделении онкологии было стерильно чисто и тихо, только внизу в холле пока Леонид Евгеньевич получал больничный синий халат по разрешению знакомого Вадиму Соболеву заведующего отделением его неприятно поразили скорбные лица посетителей, старавшихся не встречаться взглядом друг с другом и эта гнетущая и напряжённая тишина, гробовая тишина сопровождала его весь путь по коридорам и лестницам больничного отделения до дверей палаты Виолетты Виртанен. Белая дверь словно невидимая граница, разделяла его жизнь до неё и за ней, Тычина глубоко вдохнул как перед нырком в холодную воду и взявшись рукой за никелированную ручку, осторожно нажал на неё в низ и открыл дверь во внутрь. 

       Виолетта Микко лежала на большой кровати, на высокой подушке и смотрела в окно чуть прикрыв глаза. Рядом с ней располагались различные приборы фиксирующие различные медицинские параметры её состояния, от которых тянулись тонкие провода к пальцам и запястью больной, здесь же на штативе стояла капельница. Женщина показалась Леониду Евгеньевичу сильно истощённой и бледной, черты её лица заострились, глаза впали и под ними появились тёмные тени, нежная синяя венка на виске слегка пульсировала. Волосы Виолетты были пострижены короче обычного и выглядели слишком ярко и сочно на фоне её бледного, измождённого лица. Виртанен медленно повернула голову на шум открываемой двери и перевела свой взгляд на вошедшего, их глаз встретились и они молча смотрели друг на друга, пока глаза женщины не увлажнились и из них стали катиться по её щекам слёзы. Казалось Виолетта Микко не замечает этих слёз, но сердце Леонида Евгеньевича не выдержало этого тягостного молчания, он сделал порывистое движение вперёд к её кровати и взяв Виолетту за свободную от датчиков руку, прижал её к соим губам и склонившись перед ней на колени стал целовать трепетные тонкие и бледные пальцы. Пока она не отняла у него руку и не положила ему на голову, став гладить с нежностью и перебирать его седые волосы.

     - Спасибо тебе Лёня, я так не хотела никого видеть, но твой приход мне так приятен, - тихо произнесла Виолетта Микко, - садись пожалуйста на стул, а то коленки у брюк вытянешь.

     Леонид Евгеньевич не выпуская из своих рук руку Виртанен сел на стоявший у изголовья её кровати больничный стул. Ему казалось, что теперь за этой дверью у него нет ничего более важного в его будущей жизни, чем эта бледная такая нелепая в этой своей больничной рубашке женщина, всё что осталось в прошлой жизни там за дверью палаты, все его нелепые страхи о её смертельной болезни и жалость к себе, вынужденному взвалить на свои плечи чужую боль и заботу о беспомощном, требующем уходе человеке, все эти пустые мысли и сомнения смыли её слёзы и Леонид Евгеньевич уже с лёгким сердцем стал расспрашивать Виолетту о режиме её лечения и о всем, что произошло с ней после их расставания.

      - Я так как и все никогда не отдавала себе отчёта, что это такое рак, - говорила ему женщина, - ведь мы стараемся не замечать или гнать от себя эти страшные мысли, как будто это знание может навлечь на нас несчастье. И людей этих, которых настигло это горе, не принято обсуждать, их сторонятся вольно не вольно, как будто можно опустить невидимый занавес и отгородится от них. И только когда как гром среди ясного неба звучит этот диагноз, рак, то что эту страшную болезнь нашли у тебя, вольно или невольно сам превращаешься в изгоя. Кажется жизнь кончилась, впереди только нестерпимая боль и мучение, и уже всё и все всё равно, и уже ничего в этой жизни не имеет значения перед неизбежным и приближающимся концом.

     Женщина немного помолчала видимо собираясь с мыслями, затем она забрала свою руку из рук Леонида Евеньевича и попросила налить ей воды из бутылки стоявшей здесь же у её прикроватной тумбочки. Выпив немного держа стакан четь подрагивающей обессиленной рукой, Виолетта Микко продолжила.

   - Ты зря пришёл ко мне Леонид, теперь тебя будут мучить какие-то человеческие нравственные угрызения совести и ненужного сострадания, всё это честное слово зря, - тихо но с внутренней убеждённостью обратилась к Тычине больная, после этих слов немного помедлив, она решительно смахнула со своей головы свои неестественно жизнерадостные волосы оказавшиеся хорошим дорогим париком, оставшись с обнажённой беззащитной головой, став ещё меньше и беззащитней на этой большой больничной кровати, - прошу тебя не мучайся, я тебя отпускаю с лёгким сердцем и буду с теплотой вспоминать эти наши последние дни на воле и наше катание на коньках и любимого Принца Уэльского. Ни ты, ни доктора уже не могут ничего сделать, всё слишком поздно, слишком нелепо чтобы быть правдой, но это так я умираю и тебе совсем не обязательно видеть мои страдания. Так что прошу тебя, не приходи больше ко мне, пожалуйста.

    Леонид Евгеньевич не смог сдержать своих чувств и разрыдался, он не стеснялся своих слёз, потому что всё это больше не имело значения, его слёзы, то как он выглядит в глазах этой женщины, он понял, что безумно влюблён в это бледное лицо, в её влажные тёмные глаза и эти бледные едва тёплые пальцы. Он поцеловал её руку и не имея сил больше находиться рядом с ней, чтобы ещё больше не показать Виолетте свою слабость быстро вышел из палаты.

       Пройдя по коридору он вышел на  лестницу, где у окна между этажами набрал номер заведующего отделением Чеслава Деонисовича Кушелевича и попросил того его принять. По голосу было слышно, что заведующему онкологического отделения был неприятен предстоящий разговор, но он обречённо согласился на него, видимо приняв во внимание дружбу свою с Соболевым и произнёс, что ждёт Тычину у себя в кабинете.

      Помощница заведующего в приёмной услышав фамилию Тычины, указала ему на дверь, разрешая пройти в кабинет начальника. Кушелевич сидел в просторном кабинете, за рабочим столом с папками историй болезней больных его отделения, рентгеновскими снимками и заключениями ЭМРТ. Крупного роста лет пятидесяти, полноватый мужчина, с зачёсанными назад длинными волнистыми, седеющими волосами, с широкими большими губами и крупным прямым носом, с добрыми голубыми глазами окружёнными звёздочками морщин и пушистыми ресницами, одетый под больничным белоснежным халатом в белую рубашку с синим галстуком в шотландскую клетку оставлял впечатление умного и порядочного человека. Видимо по фамилии и облику врача в роду была южная балканская кровь, он казался открытым и искренним человеком. На стене за спиной сидящего на стуле заведующего висела красочная картина с распустившейся сиренью.

     - Чеслав Деонисович, простите за беспокойство, - начал Тычина тревожащий его разговор, - вы мне можете прояснить ситуацию с Виолеттой Виртанен. Что можно сделать для этой женщины, есть ли способ ей помочь. Может быть нужны лекарства или деньги, - при последних словах говорящего заведующий поднял глаз и сделал предупреждающий жест рукой.

     - Если бы всё можно было решить деньгами, дорогой мой Леонид Евгеньевич, - с горестью оборвал посетителя Кушелевич, - я так понял, из разговора с Вадимом, что вы просто знакомые… Я приветствую конечно вашу преданность и заботу, здесь знаете ли у родных опускаются руки. Но скажу вам прямо как мужчине, любящему эту женщину мы сделали всё что могли, я не буду углубляться в медицинские термины и диагноз, теперь это не к чему, но пациент обратился к нам слишком поздно. И назначенный курс интенсивной химиотерапии не принёс результаты, оперировать же в данном случае, это только приносить лишние чрезмерные страдания больному, мелкие метастазы распространились по лёгким, а пересадить лёгкие целиком мы не имеем возможности, потому что любое хирургическое вмешательство может способствовать дальнейшему распространению очага.

     - Так что же ничего нельзя сделать, даже за границей, - умоляюще вопрошал Леонид Евгеньевич, - может быть нужны большие деньги.

      - Успокойтесь, даже такие как Стив Джобс смертны, - с горечью усмехнулся Чеслав Деонисович, - мы делаем всё возможное чтобы уменьшить её страдания. А обратиться в таких случаях я бы советовал только к богу, хотя сам атеист, но я знал несколько случаев чудесного исцеления. Хотя не стал бы вас обнадёживать ожиданием чуда…

      - Я могу навещать её, - спросил опустив голову Леонид Евгеньевич, - я хочу её видеть.

      - Я не могу вам это запретить, - ответил с грустью Кушелевич, - хотя по динамике болезни я хочу вас предупредить, что в сознании она будет не долго. Не хочу от вас это скрывать, вы должны осознать для себя всю серьёзность её положения и не испытывать напрасных надежд, как это не горько осознавать.

   Леонид Евгеньевич шёл из Больничного городка пешком в центр к дому и мир для него вокруг стал чёрным пятном, он никого вокруг не видел и ничего не слышал, и даже стал переходить Книповича на красный, и его остановил лишь скрежет тормозов и истошный сигнал таксиста.

 

 

Прикрепленные изображения

• 

[Shamans Road]

Глава 8. Путь шамана

    Леонид Евгеньевич совсем упал духом, он как никогда ощутил свою беспомощность и тщетность своего бытия. Прогулки с терьером больше не приносили ему той радости и умиротворения которые он получал от них прежде. Хотя Принц Уэльский как мог старался передать хозяину свою жизнерадостность и звал его побегать с ним по зеленеющим проталинам. Тычина лишь улыбался любимому существу, но взгляд его был где-то далеко, как будто отсутствующий.

       На неделе он ходил в храм и ставил свечку за здравие Виолетты, стоял перед образами в золотых окладах и смотрел на фрески на высоком своде торжественного зала перед алтарём, стоял долго стараясь просить его о спасении, вдыхал ванильный аромат горящих восковых свечей и слушал негромкий разговор с прихожанами служки за стойкой церковной лавки, но после посещения церкви успокоения не наступило.  

      Через несколько дней такого пограничного состояния, между которыми он ходил в приёмные часы в больницу и относил Виртанен ничего не значащие передачи фруктов, йогуртов и соков. К ней его временно не пускали, объясняя это проводимыми Виолетте процедурами. Чеслав Деонисович пару раз отвечал на его звонки кратко ссылаясь на свою занятость, затем и вовсе в ответ на вызов тот не снимал трубку, возможно заблокировав абонента, не имея возможности изменить складывающуюся ситуацию и не видя смысла и бесполезности слов.

      Неожиданно Тычине позвонили Александр Марченко и Вадик Соболев, они несмотря на все отговорки Леонида настояли на встрече и подъехали вечером в сквер профсоюзов, когда там прогуливались Принц Уэльский с Леонидом Евгеньевичем. Мужчины подошли к скамейке на которой уже сидел ссутулившись Тычина и погладив узнавшего их симпатягу стафордшира, завилявшего приветливо прутиком хвоста, присели рядом.

   - Лёня мы в курсе того, что происходит в больнице, - начал Марченко, - Вадим общался с Чеславом Деонисовичем, мы сочувствуем тебе как только можем. Доктор говорит, что они используют какое-то новое лекарство выделенное им по квоте, но конечно он не даёт ни каких гарантий на улучшения. Ты ходил в церковь?

     - Я ходил ставил свечку, но если бы он видел каждого страждущего у него должно было быть тысяча глаз и тысяча рук, - горестно ответил Леонид Евгеньевич.

     - Не богохульствуй, Леонид, - упрекнул друга Марченко, - тут вот какое дело. Я конечно не хочу прослыть тёмным шарлатаном и если бы этого не случилось со мной не так давно, то конечно назвал бы всё произошедшее тогда со мной вымыслом и сказкой.

      - Ты послушай его Лёня внимательно, - поддержал друга Соболев, - я сам могу подтвердить каждое его слово, что это не вымысел, а быль.

      - О чём же ты, - удивился Леонид Евгеньевич, - я честно вас не понимаю. Говори же скорей не томи мою душу…

       - Тогда слушай, - и Марченко начал свой рассказ…

     Случилось так, что около пяти лет назад, поздней осенью в октябре, я и мой тогдашний приятель, назовём его Геннадий, потому что теперь после того случая я уже давно не произносил его имени. Так вот, я и Геннадий поехали на машине на Терский берег, на рыбалку, там в небольшом посёлке в устье небольшой реки нас ждали местные рыбаки, для совместной рыбалки и охоты. Ехать надо было порядка двухсот километров, по безлюдным местам, по грунтовой насыпной дороге, которая шла между распадками по вершинам сопок, ландшафт вокруг украшали только каменистые россыпи и карликовые берёзки. Иногда мы пересекали в брод большие лужи на дороге, замёрзшие уже довольно толстым льдом, порой дорогу пересекали перемёты из уже не таящего снега, холодные и сильные порывы ветра из тундры трепали тент "УАЗа" и иногда ветер бушевал с такой силой, что создавалось впечатления проехавшей мимо фуры. Мы ехали с хорошим настроением, везли с собой снасти, удочки и ружья, тёплые вещи и продукты. Конечно взяли с собой и ящик водки, как угощение для наших друзей рыбаков, так как побыть на рыбалке планировали три дня и ещё мы планировали заехать на стойбище к местным пастухам саамам, поменять у них водку на оленьи бурки с национальным орнаментом, которые ценились при поездках в Финляндию, как отличный сувенир тамошним нашим партнёрам по бизнесу.

      При переезде очередной большой лужи наша машина заглохла, видно вода залила глушитель. Попытки наши оживить машину чуть не посадили аккумулятор и мы были вынуждены лезть в ледяную воду расталкивая толстые льдины, по очереди крутя рукоятку кривого стартера, чтобы на пониженных режимах раздаточной коробки, сантиметр за сантиметром продвигать машину вперёд, вытаскивая её из ледяного плена. Мы оба промокли и замёрзли, руки уже скрючило и ноги заледенели, казалось это мучение никогда не кончится, но другого выхода не было, свежих следов других машин мы на этой дороге не видели, а это значит, что помощь здесь могла придти через несколько часов, а то и дней. Наконец, в сумерках мы вытащили машину из лужи и с помощью рукоятки стартера, помогая севшему аккумулятору к нашему счастью сумели оживить машину. Сушиться и разводить костёр на открытой местности продуваемой ветрами, было бесполезно. Мы решили ехать вперёд. Ехали ещё долго, дорога стала ещё хуже, то резко шла вниз, то устремлялась круто в верх, машина прыгала на больших валунах и иногда билась о них подвеской и днищем, тусклый свет "УАЗа" таял в начавшем мести мелком снеге, залеплявшим лобовое стекло и фары, намёрзшие льдом щётки стеклоочистителей и обдув слабой печки-отопителя уже не справлялись с намерзающим на лобовое стекло снегом. Геннадий за рулём явно нервничал и побелевшими костяшками пальцев судорожно сжимал руль, резко втыкая очередную передачу. Вдруг на крутом спуске машина подпрыгнула и под истошный крик Геннадия, - "Берегись!", - полетела переворачиваясь в пропасть…

      Я очнулся от того, что Геннадий тащит меня из перевёрнутой разбитой машины по снегу в темноту ночи. Я изломан и внутри меня каждая клеточка отдаёт нестерпимой болью, затем я опять впал в беспамятство. Снова очнулся уже у костра, на слабом огне, в котором горели наши удочки и мелкие ветки кустарника, стоял железный чайник, здесь же сидел на корточках натянув на себя тёплый овчинный тулуп Геннадий. Он стал объяснять мне пряча глаза, что надо идти за помощью, что дров на костёр вокруг нет и мы точно к утру замёрзнем. Что он дойдёт и приведёт ко мне помощь.

     - Конечно иди, - сказал я смотря на него и жар покрывал мой лоб испариной, думая про себя, - кто-то же должен жить, даже если не я.

     И он ушёл, подкинув кучку веток в угасающий уже костёр. А я снова провалился в темноту. Сколько времени я так лежал у потухшего костра, не могу сказать точно, помню на рассвете мне в щёку воткнулся влажный и тёплый нос собаки. Потом мня везли на оленьей упряжке и я опять потерял сознание..

    Я увидел себя идущим по заснеженной тундре к большому тёмному камню в распадке меду крутых сопок, под камнем я увидел пещеру и почему-то знал, что мне надо идти туда. Я вошёл в пещеру через узкий вход, хотя до этого явно видел, что такому крупному человеку как я туда войти не возможно. В пещере был полумрак и с каменных стенок стекала влага и каменистое дно вело круто вниз. Я шёл по дороге вниз и я как будто знал, что мне надо идти туда. Затем в низу в темноте, стали слышаться какие-то неживые звуки, то ли стоны, то ли всхлипывания сотен или тысячи неведомых существ, далеко внизу послышался шум реки и вскоре я действительно вышел к реке и пошёл вдоль неё. Река была мутная и не глубокая, но быстрая и порожистая, и поверх её холодной воды клубился какой-то ядовитого оттенка туман. Впереди, вдалеке замаячил мерцающий свет, а в темноте сбоку меня стали появляться и исчезать какие-то чудовищного вида звери-твари, с клыкастыми кровавыми оскалами и длинными хвостами, эти звери рычали и брызгали слюной делая попытки броситься на меня и разорвать, но я знал, что должен идти дальше и покорно шёл к тому, что ждало меня впереди, страшному и неимоверно жуткому, так что всё моё нутро трепетало и кричало жутким криком испуга, но я неумолимо  шёл к своей гибели. 

       Неожиданно позади меня, со стороны входа в пещеру раздался звук бубна, сначала негромкий, тук-тук, а потом всё сильнее и сильнее, ритмичный и зовущих бум-бум-бум! Я никогда не слышал бой бубна, но почему-то в тот момент отчётливо осознавал, что это стучат в бубен. Я оглянулся на звук и увидел догоняющего меня по тропе низкорослого неопределённого возраста человека, с тёмным худощавым лицом и живыми, почти чёрными глазами, в одеждах лопаря или саама, в острой национальной шапке из меха росомахи и ожерельем из клыков волка. Он догнал меня и взял за руку, поводырь приказал мне идти за ним и я безропотно подчинился с лёгким сердцем. Боль отступила, тело моё стало лёгким и быстрым и мы пошли на выход, на призывный зов бубна.

          Я очнулся в меховом чуме, среди группы мужчин и женщин которые в трансе пели какую-то странную песню-зов, и шаман похожий на того лопаря который вывел меня из пещеры всё бил и бил в свой бубен. Моё тело натёрли жиром росомахи, дали какое-то горячее густое питьё на травяном настое и я погрузился в сон, мой сон уже не был тяжёлым, я дышал свободно и легко. Сквозь сон я слышал как на площадку перед юртой села вертушка и прилетевшие на ней люди понесли меня на носилках в вертолёт и мы полетели в Мурманск…

       - Мы считаем, что это может быть тем чудом, которое может помочь твоей Виолетте, - утвердительно констатировал Вадим Соболев.

      - И что же вы хотите мне сказать, - осторожно спросил Леонид Евгеньевич, - что этот удивительный шаман существует.

     - Я поправившись, - продолжил Александр Марченко, - стал разыскивать этого шамана, он кочевал со своим оленьем стадом в тундре и когда я нашёл его, он к моему удивлению стал говорить, что пещера и наше путешествие в ней мне привиделись. Но  мои подарки с уважением принял. А пожилая женщина, которая была на его стойбище, рассказала мне, что этого человека зовут Рухтнас, и то, что он шаман-колдун, что по-саамски звучит как "нойда". Но сам шаман считает, что его сила должна быть скрыта от посторонних, чтобы она не ослабела. Знание эти передавались от отца к сыну из рода в род с древних времён, и в знание этом и есть сила Рухтанаса. Он не принимает людей за деньги, а лечит только своих соплеменников.

      - И ты знаешь как найти этого шамана, - спросил с появившейся робкой надеждой Тычина.

        - У меня есть телефон председателя их сельсовета, который будет знать где кочует стадо Рухтанаса, - утвердительно ответил Марченко.

        - Так вы предлагаете показать этому шаману мою Виолетту, - спросил недоверчиво Леонид Евгеньевич.

       - Да, Лёня, - в один голос заверили Соболев и Марченко, - мужчины должны совершать безумные поступки, - заверил с видимым удовольствием Соболев, - а с заведующим отделения я попробую решить, придумаем какую-нибудь уважительную причину увольнительной.

      Остаётся неизвестным как уже Соболеву удалось убедить Чеслава Деонисовича отпустить Виолетту Микко на день, якобы домой на побывку. Но в следующую субботу друзья забрав с собой Виолетту Виртанен, которая с их помощью потихоньку спустилась из больницы на улицу и села в машину, пустились в увлекательное и захватывающее путешествие. Виолетта Микко была в неописуемом восторге от предстоящей поездки в тундру, хотя весь восторг выразился в её слабой улыбке и расширившихся на минутку глазах. Появление в её больничной палате троих друзей стало для неё полнейшей неожиданностью и наскоро подписав подсунутые медсестрой бумаги с заявлением об уходе домой на один день под свою ответственность, Виртаанен так и не смогла до конца осознать цели этой случившейся вокруг неё суматохи. Но одно то, что она сможет на какое-то время покинуть стены уже ненавистной для неё палаты, делали эту прогулку желанной и она предоставила себя в распоряжение этих мужчин, которые вдруг с неподдельным азартом и вдохновением мальчишек принялись исполнять свой авантюрный план. 

       Наши приятели ехали в район реки Вороньей в окрестностях  села Ловозеро, хотя слово окрестности включало в себя район размерами сто на сто километров. Где-то на просторах скалистой тундры в пойме этой небольшой реки паслось стадо домашних оленей семейства Рухтанаса и стояло стойбище его рода. Тундра уже почти очистилась от снега, белыми остались лишь самые высокие вершины сопок и глубокие тенистые распадки. Весна на севере скоротечна и голые каменистые на первый взгляд сопки,  в одночасье вспихивают ярким огнём маленьких распустившихся цветков различных тундровых растений, пёстрый ковёр из серо-голубых лишайников и коричневато-зелёных мхов, яко зелёного брусничника и мелколиственных кустарников, покрывается миллиардами соцветий и тундра разгорается ярким огнём красок. Почувствовав первое тепло вернувшегося после долгой отлучки солнышка сопки раскрасились многоцветием арктического мха, ярко жёлтыми созвездиями камнеломки и гроздьями фиолетовых тюльпанчиков с сочным желтком, соцветий пострела. Многочисленные ручейки, озерца и болотца отражали солнечный свет и сияли тысячами зеркал радуя глаз путешественника и как было не радоваться такой красоте и великолепию вокруг. Большой джип Александра Марченко, "Toyota Tundra", мягко и мощно пролетел по трассе к Ловозеру около ста сорока километров, а затем свернул на чуть заметную каменистую колею уходящую влево от основной трассы, машина огромными колёсами и мощной подвеской отрабатывала все неровности дороги и друзья получали огромное удовольствие от поездки. Виолетта Микко сидела на заднем сиденье рядом с Леонидом Евгеньевичем который держал её за руку. Она с нескрываемым восхищением осматривала открывающиеся впереди виды. Вадим Соболев исполнял обязанности штурмана и дублировал навигатор машины. 

   - Вадим, смотри внимательно, меня предупредили, что где-то тут нас должен ждать проводник со стойбища оленеводов, - обратился Марченко к Соболеву.

     Поднявшись и спустившись с ещё нескольких сопок, на повороте дороги они увидели стоящий на возвышенности квадроцикл,  рядом с которым стоял высокий худощавый молодой человек в яркой спортивной куртке с логотипом "Yamaha", в утеплённых немецких армейских брюках и резиновый финских сапогах на толстой светлой подошве. У парня были длинные тёмные волнистые волосы забранные сзади на резинку в хвост и обветренное, загоревшее лицо. В руках он держал защитный спортивный шлем элитной гоночной марки. Его редкие белые зубы обнажились в приветливой улыбке. 

         Приятели вышли из машины поприветствовать встречающего. Парень представился как Василий и рассказал, что до стойбища осталось проехать ещё около двенадцати километров и при этом с восхищением рассматривал высоченный и огромный красный джип Марченко, ослепительно сверкающих на солнце никелированными дугами, накладками порогов и шикарными дисками колёс. Немного размяв ноги, наши герои сели обратно в машину и поехали за показывающим им путь на квадроцикле Василием. Парень владел своей машиной мастерски, ловко маневрировал среди больших валунов и штурмом брал небольшие водные преграды, подымая фонтаны мелких брызг, радугой играющих на низком солнце, дорога стала спускаться в пойму видневшейся чуть в стороне и впереди небольшой реки. Вскоре за одним из пригорков путешественники увидели пасущееся на лишайниках большое стадо северных низкорослых оленей, а чуть выше на каменистой возвышенности у небольшого кустарника, прикрытое от ветра большой каменистой грядой стояло стойбище оленеводов, состоящее из нескольких меховых юрт из шкур оленей и большого кострища с огромным котлом в центре. Тут же стояло несколько лёгких деревянных нард, сушились на веревке растянутой на высоких кольях рыбацкие сети и нижняя одежда. От юрт к подъезжающей машине выбежали группка детей младшего школьного возраста и стая лохматых ездовых собак и охотничьих лаек. Василий прикрикнул на собак и они послушно присмирели, обнюхали вышедших из машины людей и дружелюбно замахав хвостами занялись своим обычным делом. Дети с восторгом облепили великолепный джип Марченко, но тот благодушно разрешил им залезть в кузов, где маленькие саами ухватившись за дугу с дополнительными фарами, стали дружно раскачивать машину и орать какую-то популярную реперскую песню.

      К приехавшим вышло и почти всё взрослое население которое в этот момент не было занято на пастбище, около десятка мужчин и женщин разного возраста, в свитерах и лёгких куртках, впереди всех шла пожилая женщина с дымящейся длинной трубкой, которую она одной рукой держала у рта. На глазах женщины находились очки с довольно большими диоптриями в роговой оправе, что могло говорить о её пристрастию к чтению.

       - Здравствуйте, дорогие гости, пусть будет лёгким ваш путь как полёт гагары, - поприветствовала приехавших хозяйка, - меня зовут Клавдия Ивановна, я глава стойбища. Машину можете поставить вон там в стороне, чтобы искры от костра её не повредили. А сами проходите за мной в главную юрту, попьёте чая с дороги и отведаете строганины и жаренного мяса. 

      Путешественники поздоровались со всеми жителями стойбища и пошли за приветливой хозяйкой в центральную юрту.  Несколько мужчин стали суетиться у кострища, над которым висел большой медный котёл, а женщины стали выносить из своих юрт тарелки с угощением и сносить их в юрту старейшины стойбища. Гостей усадили на мягкие подушки, сшитые из лоскутков с национальным орнаментом, на большой пушистый ковёр у стены большой юрты напротив входа. Внутри юрты после яркого солнечного дня гости погрузились в полумрак, слабый свет шёл с верху в небольшое вентиляционное отверстие между шкур висящих на длинных тонких шестах, а также от аккумулятора стоящего в углу шли провода к большой светодиодной лампе висевшей под куполом шатра. В другом углу на большом старинном деревянном сундуке стоял небольшой плоский  монитор телевизора, по которому шёл какой-то детективный сериал. Вошедшие в юрту в помощь хозяйке соседки, приставили к сидящем в подушках гостям низкий неширокий деревянный стол, на который накрыли холщовую скатерть и стали выставлять разносолы в различной величине мисочках и тарелках. Здесь были и маринованные грибы, и вяленная рыба, и яркая мороженная брусника, и сочная морошка в сахарном сиропе, мочёные кочерыжки капусты, и доски с выложенными на них полосками свеже мороженного мяса оленя,  с тарелочками с различными соусами. Затем в центр стола поставили большую плоскую сковородку с жаренным мясом в перемешку с оленьей печёнкой. сюда же принесли большие низкие пиалы для чая и большой медный чайник, и стеклянный заварник с ситечком, травянистым душистым чаем с ягодами брусники. Хозяйка стойбища и несколько видимо уважаемых в семье мужчин уселись на низких табуретах напротив гостей.

       Александр и Валим передали мужчинам три бутылки водки, бутылки открыли и на столе появились металические кружки в которых разлили сорокоградусный продукт.

       - За ваше здоровье, - подныля Клавдия Ивановна свою кружку чокаясь с гостями, - и за здоровье.

      Женщина выпила и сразу же разожгла свою потухшую было трубку. Все присутствующие за столом выпили вслед за ней. Виолетта Виртанен с удивлением смотрела на всё происходящее, казалось боли немного отпустили её и она попробовала небольшой кусочек строганины протянутый ей с ножа сидевшим напротив пожилым саамом. Мясо было холодным, но тонко нарезанный умелой рукой кусочек растаял сочным бульоном и она с аппетитом насладилась живительной силой оленины. Затем отказавшись от жаренного мяса Виртанен пила чай из глубокой пиалы, согревая об ней свои озябшие руки.

    Мужчины как бывает в таких случаях после третьей кружки нашли общие темы в разговорах про рыбалку и охоту. Саамы принесли и показали им с гордостью двухствольное ружьё немецкой фирмы "Sauer" с тремы кольцами на цевье и гравировками  с сюжетами убегающих оленей. В ответ Марченко достал из наплечной кобуры свой газовый травматический пистолет и вынув магазин, дал его подержать принимавшим их мужчинам.

     - Клавдия Ивановна, - заговорив выбрав удобный момент Вадим Соболев, - вы знаете, мы приехали к вам с большой просьбой увидеть вашего нойду. Мы очень надеемся, что он не откажется принять нашу Виолетту Микко, собственно в этом и есть цель нашего приезда.

      - Нойду не принимает людей с города, - с грустью ответила Клавдия Ивановна, с сожалением посмотрев на встрепенувшуюся Виолетту. Он мне говорил, что к нему едет женщина с душою белой оленихи и сказал, что духи ждут её…

     Виолетта выглядела встревоженной и не до конца понимала о чём идёт разговор. Хозяйка посмотрела в сторону находящихся за ней женщин и двое из них подошли к Виртанен и взяв её за руки попросили пройти с ними. Виолетта с недоумением повернулась лицом к своим мужчинам ища у них поддержки, но Александр и Вадим показали ей знаками, что надо подчинится. И она покорно вышла за женщинами из юрты. У Леонида Евгеньевича разрывалось сердце из-за тревоги за свою женщину, но он понимал, что быть с ней в данную минуту он не может, и что этот путь должна пройти она одна.

          Женщины провели Виртанен через всё стойбище к стоящей отдельно, немного в стороне от других юрте из белых шкур, над которой клубился лёгкий дымок. Они отстранив меховой полог, ввели Виолетту Микко во внутрь. Посреди юрты горел огонь костра, на котором в небольшом широком котле варились какие-то терпкие травы, от аромата которых у Виртанен стала кружиться голова. Женщины усадили покорную Виолетту на шкуры и раздели до гола, она сделалась совершенно отречённой от происходящего, и видела себя как бы со стороны, как будто всё это происходило с другой какой-то Виолеттой, а она лишь наблюдала всё это со стороны. Её положили на холщовое покрывало и женщины стали натирать её тело жиром и грудь, и спину, и ноги. Затем на ней надели простую домотканную рубашку и положили лицом вверх, прикрыв её глаза. Затем по знаку женщин в юрту с улицы вошёл мужчина небольшого роста в с голым торсом в накидке из шкуры медведя и старых кожаных штанах из тонко выделанных оленьих шкур, нойда пришёл босиком и только подвязка из клыков волка на груди являлась единственным его украшением. На его смуглом жилистом теле выделялись нанесённые  тёмной тушью многочисленные татуировки в виде графических символов, стрел и кругов. Длинные всклокоченные волосы почти полностью закрывали ещё не старое, но сухое лицо шамана. В одной руке у него находился плоский старинный бубен из натянутой на деревянный обруч кожи какого-то животного с со старым изображением красной краской двух стрелоподобных линий пронзающих волнистую кривую. Шаман встал напротив лежащей на шкурах Виртанен и начал монотонно отбивать однообразный ритм деревянной колотушкой, ударяя ею в центр бубна. Нойда стоял опустив голову и плечи постепенно погружаясь в транс, удары его становились все чаще и громче, он стал трястись в им в ритм и потряхивать головой закатив глаза. Женщины припав по сторонам от лежащей больной на колени приложили руки к лицам и тоже закрыв глаза стали на распев произносить слова заклинания на старинном угоро-финском языке, призывая придти зверя. По поверью зверь поедал изнутри больного, вселившись в него и шаман вызывал его выйти этого страшного хвостатого зверя выйти  и показаться ему и если шаман имел силу, то зверь отдав свою силу шаману уходил из тела больной, если шаман был слаб или неопытен, то обоим было плохо и нойде и пришедшему к нему за помощью.

      Леонид Евгеньевич с приятелями с волнением прислушивался в юрте Клавдии Ивановны к доносившимся до них ударам бубна. Удары стучали в его висках и гнали кровь по венам. Они не разговаривали и не смотрели друг на друга, в течении двух асов пока продолжался бой бубна. Затем всё стихло. Ещё через час за ними пришла хозяйка стойбища и сказала, что они могут забрать свою женщину. Приятели вышли из юрты и к ним под руки подвели Виолетту Микко. Женщина находилась явно не в себе, глаза её блуждали и зрачки казались неестественно расширенными, на лбу её выступила испарена, а щёки порылись нездоровым румянцем. От неё пахло каким-то едким жирным жиром и поверх холщовой рубахи на неё была одета длинная глухая песка, зимняя глухая одежда из двух оленьих шкур сшитых вместе, с высоким воротником. а на голову ей саамы надели шапку из песца с длинными опущенными ушами. Леонид Евгеньевич вместе с Соболевым приняли у женщин Виолетту, довели её до свое машины, которую Марченко уже включил на прогрев и уложили на заднее сиденье, причём голову женщины Тычина сев с ней рядом положил себе на колени.

   - Что же сказал ваш шаман, - с нетерпением спросил у Клавдии Ивановны Марченко, - как же всё прошло, можно с ним поговорить.

    - Какое там поговорить, - махнула рукой хозяйка, - он теперь пару дней будет болеть. Нойда же всё на себя принимает, и чем тяжелее недуг, тем он большую часть себя отдаёт. Он сказал, что сделал всё, что смог. Но что бы женщина возродилась к жизни ей надо исполнить своё самое заветное желание, что бы случился перелом её жизненных сил, и это сможет стать толчком её выздоровления.

    Марченко несмотря на протесты Клавдии Ивановны умудрился засунуть ей в карман конверт с крупной суммой денег, а Соболев вытащил из машины остаток ящика водки и отдал его оленеводам. Домой ехали тихо обсуждая увиденное на стойбище, стараясь не разбудить уснувшую Виолетту Виртанен, голову которой нежно поглаживал осторожно держа на коленях предохраняя от болтанки машины Тычина.

 

Прикрепленные изображения

• 

[Shamans Road]

Глава 9. Главное желание 

        Наследующий день Леониду Евгеньевичу позвонил заведующий Кушелевич и сообщил, что очень недоволен тем, что по вине Тычины Виртанен пропустила курс приёма лекарства, и что на следующий день после отсутствия состояние его больной ухудшилось, у неё случился приступ и им пришлось проводить с ней реанимационные манипуляции. Теперь какое-то время он в таком состоянии посещения Виолетте противопоказаны.

     Леонид Евгеньевич как мог извинялся за свою оплошность и оправдывался тем, что они только посидели на скамейке в сквере и самочувствие у Виртанен было вполне благополучное. Не мог же он в самом деле рассказать профессору медицины правду о их поездке с его больной почти за двести километров в тундру к шаману, это был бы просто нонсенс.

     Тычина очень был обеспокоен ухудшением самочувствия своей женщины. Своя женщина, эти слова как то незаметно, с подачи его друзей стали синонимом его отношения к Виолетте. Они означали, что теперь эта женщина ему не безразлична и он за неё несёт ответственность. Это почти как тогда в далёком детстве, свой двор, своя компания, свои друзья. Но слово женщина в этом словосочетании подразумевало и нечто большее, чем просто дружба и забота, оно подразумевало и ещё интимную близость, любовь и другие отношения. Но об этом Тычина запрещал себе даже думать, оправдывая  это тем, что болезненное 

состояние Виолетты Микко не подразумевает никакой интимной близости.

      Мужчина всё-также каждый день ездил в больницу и интересовался самочувствием больной женщины, беспокоился о ней и справляясь постоянно нельзя ли её навестить в палате и оставлял в приёмном покое передачи из фруктов, йогуртов и соков. На ступили первые майские дни, на улице распогодилось, солнце грело уже почти по летнему, на деревьях и кустарниках раскрылись почки и появились небольшие нежно-зелёные листочки. Небо стало светлее и выше, воздух более прозрачным и хотелось дышать полной грудью. Ветер из рыбного порта доносил в центр гудки отходящих кораблей и запах морских водорослей и рыбы. Горожане уже сняли тёплые пальто и куртки, женщины стали ярче и таинственней, и фланируя на стучащих по асфальту каблуках по улицам распространяли зовущие ароматы. Мужчины щеголяли в начищенных туфлях и ярких кроссовках, демонстрируя натренированные тела и дорогие гаджеты. Старушки заняли во дворах и в скверах пустующие в зимние холода скамейки и щурясь на солнышке обсуждали с товарками последние новости, жалуясь друг другу на растущие цены и небольшие пенсии и обсуждая свои многочисленные болячки. Вокруг стало больше улыбающихся жизни лиц и приветливых глаз. На разбитых городскими службами газонах и цветниках на обочинах дорог, на площадях и в скверах бурно взошли и раскрылись весенними цветами разнообразные ландшафтные изыски и среди разнообразия распустившихся бутонов, выделялись стоящие стеной тюльпаны от привычных ярко красных, жёлтых, белых и даже до необычных фиолетовых и чёрных. Как никто северяне любили украшать свой город и Мурманск отвечал им взаимностью. Весной так не хочется думать о грустном, хочется взмахнуть руками и полететь над площадью, выше гостиницы "Арктики", утопающим в цветах и первой молодой зелени городом, над проснувшимися от спячки мурманчанами и орать стихи:

        

Мой город сияет огнями под белой Полярной звездой,

И Арктики грозной дыханье  он греет своею душой!

Мой Мурманск укутан туманом и запахом рыбы в порту,

И  стрелы портовых кранов, перекликаясь звонками,

Как шеи прекрасных жирафов шевелятся в ватном тумане,

Скрывая свою наготу.

И им отвечают гудками, суда как баобабы,

Большие как кашалоты, туманом укрытые тоже,

в ракушках как в старой коже…

Шагая по улице Шмидта, я будто морями забытый, 

Вернулся к тебе мой город,

Ведь сердцем в тебя я влюблён!

    

     Вскоре однако Виолетте Микко стало немного лучше и смиловавшись над настойчивостью Тычины Чеслав Деонисович разрешил ему в один из тёплых солнечных дней, после лекарственной терапии и сдачи очередных анализов, выкатить Виртанен в кресле-каталке в больничный двор, в небольшой сквер внутри Больничного городка. Женщина выглядела совсем плохо, казалось силы покинули её, взгляд её потух и она слабо отреагировала на появление Леонида Евгеньевича, лишь на улице она вытащила из под пледа руку и подняв её к верху положила на руку Тычины который вёз её коляску по алее сквера ища не занятую скамейку. Небольшой скверик располагался в центре Больничного городка, где кроме онкологического корпуса стоящего немного в стороне, были и другие обычные корпуса областной больницы травматологии, хирургии, сердечно-сосудистый и гинекологический. Перед обедом все свободные от процедур и способные самостоятельно передвигаться больные стремились выйти во двор на солнышко. Мужики курили группками в углу в курилке, остальные занимали немногочисленные лавочки и все свободные места где только можно было расположиться и присесть. Сюда же некоторые посетители приносили свои продуктовые передачки и тогда на скамейках устраивались импровизированные пикнички с раскладкой разнообразных припасов.

      - Виолетта, как ты себя чувствуешь, - спросил с тревогой глядя на осунувшуюся женщину, - какие-нибудь изменения произошли после нашей поездки?

     - Ты знаешь Лёня, что-то внутри меня изменилось, где-то глубоко внутри ушла тяжесть, но меня так выворачивает на изнанку, что иногда мне кажется из меня уходит что-то плохое, но как бы с этим плохим из меня не ушли и все жизненные силы. А их у меня осталось, честно тебе скажу не так много, как ты сам можешь видеть, - смогла улыбнуться Виолетта.

   - Я тебе скажу, что шаман к которому мы тебя возили, передавал через ту женщину, старейшину стойбища, что твой организм должен очиститься и это будет болезненный и небыстрый процесс, но ты тоже должна поверить, что он выгнал из тебя зверя, то есть ту субстанцию, которая и была причиной твоего недуга, - объяснял ей природу манипуляций щамана Тычина, словами услышанными им от Марченко. 

    - А ты сам Лёня в это веришь, - подняла на мужчину глаза полные скрытого страха и надежды Виолетта.

    - Я знаю, что у всего есть две составляющих, добро и зло, плохое и хорошее, и если есть это страшное зло, то где-то есть и то что может его победить, иначе жизнь не имела бы никакого смысла, - заверил её убеждённо Тычина, - профессор обмолвился, что тебя возили в реанимацию, как это случилось?

  - Я боюсь, что ты начнёшь думать про меня плохо, - слабо улыбнулась женщина, - или то, что я сама превращаюсь в духа.

    - Да, что ты такое говоришь, - воскликнул заинтригованный Тычина, - рассказывай.

    - Я вечером вышла в коридор к стойке нашей дежурной медсестры, попросить у неё сделать мне укол обезболивания, - начала рассказ Виртанен сильнее сжав руку Тычины, которую она не выпускала из своей руки с момента их выезда на улицу, - и вдруг у меня закружилась голова и я потеряла сознание. Медсестра потом рассказывала, что я упала и умерла.

   - Как умерла, - не понял её слов Леонид Евгеньевич, - как ты могла умереть?

     - Оказывается это не так сложно, - усмехнулась Виолетта Микко, - вызванный дежурный врач вызвал санитаров и они понесли меня на носилках по коридорам больницы на первый этаж в реанимацию. А я как будто видела всё это со стороны, летая над собой и этими людьми, несущими моё тело и слушая их разговоры о том, что такая в принципе симпатичная и нестарая женщина могла бы ещё пожить.

    - Не может быть,- усомнился Тычина, - но что же было дальше?

     - Я просто парила над этими людьми и своим телом которое они несли на носилках, смотрела на себя и жалела, потом вдруг возник какой-то светящийся тоннель и я полетела по этому тоннелю со скоростью электрички…- рассказывала Виртанен, - а потом был удар в грудь и я подпрыгнула от разряда тока в реанимации и моя душа с неба снова хлопнулась в моё тело, распростёртое на реанимационном столе с кучей людей в белых халатах и в масках, склонившемся над ним. Видимо они были рады моему возвращению, как профессионалы.

    Растроганный её рассказом Леонид Евгеньевич поцеловал женщину в макушку через надетый на её голову парик и по его щеке предательски покатилась слеза, которую тот быстро смахнул рукой.

       - С тобой Виолетта Микко, не соскучишься, - тихим голосом нежно произнёс Тычина, - ты то с шаманами в бубен стучишь, то умираешь без меня, ну совсем не вовремя. Ты уже это, давай прекращай свои фокусы, Виолетта Виртанен, мне так еще многое нужно тебе сказать и оставаться без тебя теперь одному мне честно говоря на этом свете не очень хочется..

        Они ещё немного погуляли в сквере, но отведённое на прогулку время очень быстро подошло к концу. Когда Леонид Евгеньевич закатывал кресло-каталку с Виртанен в больничный лифт, чтобы отвезти её на этаж в отделение, он вспомнил слова Соболева про исполнение желания и спросил:

    - А чтобы ты хотела исполнить в соей жизни, самое главное. Есть у тебя желание, которое мы могли бы осуществить, самое, самое заветное?

     Виртанен сначала очень удивилась его вопросу.

     - У нас вроде Лёня май, а не Новый Год и ты Лёня, на Санта-Клауса похож только ростом и комплекцией, не оленей у тебя нет, ни мешка с подарками, ни бороды на крайний случай, - она с хитринкой в глазах улыбнулась, - а мечта у меня теперь есть. Я получила известие, что в Анапе у моей дочери родилась девочка. Представляешь моя маленькая внучка и её назвали таким чудесным и необычным именем Аврора, - задумчиво и с нескрываемым восхищением сказала женщина, - но ты знаешь, мы после разлада и моей обиды за её поступок с нашей квартирой, не общаемся и я даже сомневаюсь, что она знает или хочет знать о моём самочувствии. Так вот, теперь моя главная мечта это увидеть мою внучку, но для этого мне надо поехать в Анапу, я это сейчас просто невозможно, как ты понимаешь.

    - А что это за имя такое Аврора, - удивился Тычина, - как крейсер какой-то, а не девочка..

   - Сам ты Лёня извиняюсь, сухогруз, - возмутилась не на шутку Виртанен, - Аврора это очень красивое имя, с  древне греческого это переводится, как богиня утренней зари. А у революционного крейсера Лёня, другая история. Жила в Санкт-Петербурге необычно красивая женщина и звали её Авророй, и пятым её мужем стал заводчик Демидов, и пять мужей у неё было не из-за ветреного характера, а из-за того, что все хотели добиться её благосклонности, так как она блистала при царском дворе и слыла не только первой красавицей, а ещё и большой умницей. Вот в честь этой необычной женщины и назвали потом тот самый крейсер, который потом бабахнул на весь мир. А как красиво и раскатисто звучит, как камешки перекатываются в быстрой реке, Аврора.

     - У вас вся семейка ваша странная, - подитожил Леонид Евгеньевич, - то маленький ручей, то вот тебе здравствуйте, камешки в быстрой реке,  Аврора.

    Леонид Евгеньевич о чём-то задумался и даже попрощался с Виолеттой, сдав её под опеку медсестры на её этаже, как-то немного поспешно и скомкано. Но она тоже видимо думала о чём-то своём, может быть о своей далёкой и неизвестной ей девочке, с таким красивым и загадочным именем, Аврора, которая была от неё за тысячи километров у тёплого южного моря.

    

     Через несколько дней встретив Леонида Евгеньевича, его привычном месте в сквере профсоюзов гуляющим с Принцем Уэльским, Соболев увидел, что тот вынашивает какую-то идею.

    - Ну, рассказывай Леонид Евгеньевич, что надумал - попросил приятель, - узнал ты у своей Виртанен, какое есть у твоей спящей царевны заветное желание?

     - Ты, понимаешь Вадим, - удивил приятеля Тычина, когда они присели на свободную скамейку, - действительно есть мечта, да ещё какая. У неё недавно родилась внучка, которая живёт с матерью в Анапе и конечно она мечтает её увидеть.

     - Вот мечта так мечта, море, солнце и внучка, - похвалил Соболев, - отличная я тебе скажу мечта, - так в чём же дело, вперёд, на самолёт, в аэропорт, бери в охапку свою красавицу финскую и к морю. 

      - Какое там самолёт, - огорчился Тычина, - после наших фортелей, мне её никто из больницы не отдаст, да и кто я ей по паспорту, чужой человек. Да и документы её хранятся в сейфе у профессора Кушелевича, у них там такой порядок, у всех тяжёлых больных забирают документы. Так, что профессор никогда её не отпустит, это же уголовное дело, оставление в опасности или оказание не качественных услуг, словом ни за что. Ты сам это прекрасно понимаешь.

   - Да, тут надо подумать, - согласился Вадим Соболев, - тут Лёня действительно дело не шуточное, а если с ней в дороге, что нибудь случится, кто за это будет отвечать. Это же вплоть до тюрьмы. Чеслав Деонисович конечно на такое не пойдёт. И потом доверять до конца этим шаманам, я бы опасался, ведь улучшений пока никаких нет.

    - Трудно сказать, - размышлял Тычина, - временами мне кажется, что в глубине её глаз есть какой-то былой огонёк, а иногда наоборот кажется, что надежды уже нет никакой. И может быть эта поездка к морю и к внучке стала бы для неё настоящим счастьем.

    - Ну, тогда можно было бы в принципе поехать на машине,  - подсказал Соболев, - у тебя же есть твоя "Хонда", по-моему ты её до сих пор не продал.

    - Нет, не продал, машина стоит в гараже, но ты знаешь, я после аварии с сыном и Татьяной, за руль не садился, - ответил Тычина, - и моя "Хонда" наверно уже паутиной покрылась.

    - Но это была бы целая история, такое путешествие, - улыбнулся в своих мечтах Вадим, - долгая дорога из Мурманска к морю, дорога без конца.

   - Во-первых, надо чтобы что-то решилось с Кушелевичем, если они продолжают лечение ни о каком путешествии по сомнительному руководству саамского нойды не может быть и речи, - подитожил Леонид Евгеньевич, - мы же не совсем сошли с ума.

  - Но как я понимаю, они уже сделали всё возможное и просто поддерживают её силы, - отреагировал на решение приятеля Вадим.

    - Я не уверен в этом точно, если бы не было ни какого шанса, то я конечно бы сделал для неё всё возможное и невозможное, - повесил голову Леонид Евгеньевич, - надо подождать. Ещё есть время.

    - Времени Лёня,- похлопал приятеля по плечу Соболев, - может быть не так много, как ты думаешь и иногда надо принимать трудные решения и только тогда ты будешь чувствовать себя мужиком совершившим в своей жизни важный поступок, а иначе для чего тогда нам дана эта жизнь?

    - Ну, это ты уже слишком, Вадим, - возмутился Леонид Евгеньевич, - это же можно её просто угробить такой длинной дорогой.

     - Лучше Лёня умереть с любимым человеком в дороге к счастью, чем на утке в больничной палате, без надежды.. - обранил с горечью приятель, - но ты должен решить это сам, это только твой выбор.

      

      Ещё через неделю Леониду Евгеньевичу позвонили из больницы и попросили придти к заведующему для беседы. Чеслав Денисович принял Тычину с хмурым, непроницаемым лицом.

    - Я в принципе мог и не составлять этот разговор, - обратился он к Тычине, - вы ведь по закону не являетесь мужем или родственником нашей больной. Но исходя из всей сложившейся ситуации ставлю вас в известность, что у меня есть веские основания считать, что состояние моей больной ухудшается с прогрессивной динамикой, она задыхается ночью, и если динамика не изменится в ближайшие два-три дня я рассматриваю возможность её помещения под искусственную вентиляцию лёгких и предупреждаю вас о возможном летальном исходе в течение ближайших двух-трёх недель. Я не обязан вам это говорить, вам может даже показаться это  через чур жестоким, но как мужчина в некотором роде обязанный вам и связанный с вашими друзьями приятельскими отношениями, я сейчас с вами говорю не как профессор, а как товарищ, вам надо с ней попрощаться.

    Тычина сидел оглушённый страшным известием. Он был в каком-то полу обморочном состоянии, он не как не ожидал, что этот страшный момент может наступить так близко.

     - А вы ей делали повторные анализы, - спросил с надеждой Тычина, - может быть в картине её болезни, есть какие-то изменения к лучшему?

    - Вы думаете, что мне с моим опытом нужны повторные анализы? - явно с досадой возмутился профессор медицины.

   - Я могу её увидеть, - с надеждой спросил Леонид Евгеньевич.

   - Я дам вам два-три дня, приходите к ней, - смотря ему прямо в глаза сказал профессор, - но надеюсь вы понимаете, что говорить ей всё не стоит, лучше ей быть в неведении, так вы принесёте ей меньше страданий.

     Леонид Евгеньевич посидел немного на стуле напротив стола заведующего опустив голову, сжав вместе слегка подрагивающие руки, видимо он решал какую-то трудную задачу, хотя Кушелевич думал, что мужчина просто потрясён и врач в свою очередь тоже соблюдал молчание, давая возможность посетителю собраться с мыслями.

    - Я приду завтра и прошу вашего разрешения, на прогулку во дворе, - поднял наконец глаза на Чеслава Деонисовича, попросил Тычина.

    - Хорошо, - согласился немного поспешно профессор, - думаю, что небольшая прогулка ей не повредит, я дам распоряжение  врачам в отделении, приходите завтра до обеда в приёмные часы к двенадцати, её подготовят.

    Профессор поднялся со своего стула, в знак окончания их разговора.

 

Прикрепленные изображения

•