Перейти к содержимому







 


Фотография

Медные монеты XVIII — XIX вв. с нестандартной массой


  • Авторизуйтесь для ответа в теме
В этой теме нет ответов

#1 Offline   Светик

Светик

    Модератор литературного раздела

  • Пользователи
  • PipPipPip
    • Member ID: 1 023
  • 289 сообщений
  • Регистрация: 18-Март 14
  • Имя:Светик
  • ГородСПб

Отправлено 02 Апрель 2014 - 11:59

При изучении русских медных монет массового выпуска XVIII — XIX вв. и музейные работники, и коллекционеры-любители очень часто обнаруживают экземпляры, имеющие очень большое несоответствие массы номиналу и установленной монетной стопе. Такая особенность характерна в основном для новодельных монет, однако эти экземпляры являются несомненно подлинными, а потому их следует рассматривать как совершенно особую категорию монет.
 
Прежде всего это монеты, отчеканенные на кружках, предназначенных для монет другого, более крупного номинала. Например, на рис. 1 представлена денга 1706 г., отчеканенная на кружке копейки; на рис. 2 — полушка 1730 г., отчеканенная на кружке денги; на рис. 3 — копейка 1840 г., отчеканенная на кружке 2-копеечника. Вполне очевидно, что все эти монеты имеют массу, вдвое больше нормативной.
 
Нестандартную массу также имеют монеты, изготовленные перечеканкой монет несоответствующей монетной стопы или несоответствующего номинала. Например, полушка 1731 г. (рис. 4) изготовлена перечеканкой копейки образца 1704 г. (20-рублевой монетной стопы), тогда как для ее изготовления требовалась перечеканка копейки образца 1728 г. (40-рублевой стопы). 4-копеечники 1762 г. (рис. 5, 6) изготовлены перечеканкой соответственно копейки и пятака образца 1758 г., тогда как для их изготовления требовалась перечеканка 2-ко-пеечников. В результате масса полушки 1731 г. (см. рис. 4) вдвое превышает нормативную, масса первого 4-копеечника 1762 г. (см. рис. 5) вдвое меньше, а второго (см. рис. 6) — в 2,5 раза больше нормативной.
 
Монеты с нестандартной массой появлялись и в результате того, что кружки для них вырубались из полос меди несоответствующей толщины, предназначавшихся для вырубки кружков под монеты другого номинала. Вот несколько примеров:

a79d5ab85296.png

Одна из таких монет (2-копеечник 1759 г. с толщиной кружка как у 5-копеечника) представлена на рис. 7.
 
Наконец, встречаются монеты с обычной толщиной кружка, но с уменьшенным диаметром — о таких монетах говорится в указе, направленном из Монетной экспедиции в канцелярию Главного правления Сибирских, Казанских и Оренбургских заводов 23 февраля 1760 г. Как следует из этого указа, два 2-копеечника, обнаруженные в составе партии медных монет, прибывшей с Екатеринбургского монетного двора, были "...в округлости весьма малого обрезу, почти против копейки, в коих и весом со уменьшением против надлежащего весу...".
 
Что же представляют собой все эти необычные монеты? На первый взгляд это производственный брак, не обнаруженный приемщиками готовой продукции на монетных дворах. Однако при более внимательном рассмотрении обнаруживается, что такие монеты специально изготавливались мастерами монетного двора с вполне определенной целью.
 
Действительно, трудно даже представить, чтобы в 1713 г. мастер, вырубавший кружки для медных копеек, не заметил, что к нему поступила не обычная полоса 2-миллиметровой толщины, а чуть ли не фольга толщиной 0,5 мм, из которой вырубались кружки для полушек. Или что мастер, проводивший в 1762 г. перечеканку медных монет Елизаветы Петровны в монеты Петра III , мог спутать огромный пятак с 2-копеечником и т. д.
 
Но имеется и более веское доказательство преднамеренного изготовления медных монет с нестандартной массой. Дело в том, что многие из них, имея несвойственную им толщину кружка, подвергались гурчению как и обычные монеты того же образца. Например, из перечисленных выше монет стандартное гуртовое оформление (сетчатую насечку) имеют пятаки 1729 и 1758 гг., 2-копеечник 1759 г. (см. рис. 7) и копейка 1761 г. Как известно, гуртильные станки на монетных дворах настраивались на обработку кружков для монет текущего выпуска с вполне определенным соотношением между их диаметром и толщиной. Поэтому гурчение кружка с толщиной, не соответствующей его диаметру, можно было выполнить только после специальной переналадки одного из станков. Следовательно, переналаживая станок и производя гурчение, мастер прекрасно понимал, что за кружок он обрабатывает. Если бы речь шла о простом производственном браке, то такой кружок был бы немедленно отправлен на переплавку: ведь монета, отчеканенная на этом кружке, при проведении весового контроля почти наверняка привела бы к отбраковке целой партии вполне доброкачественных монет. И если подобная монета была все же снабжена стандартным гуртовым оформлением, а затем и отчеканена, то это непреложно свидетельствует о преднамеренном ее изготовлении.
 
Наконец, в упомянутом выше указе от 23 февраля 1760 г. нестандартные 2-копеечники ("грошевики") рассматриваются вовсе не как производственный брак, а как специально изготовленные монеты, в связи с чем заводской канцелярии было предписано представить в Монетную экспедицию объяснение, "...для чего оные грошевики не в силу присланных из Экспедиции в ту Канцелярию образцов деланы малого обрезу и против надлежащего веса с уменьшением". К сожалению, объяснение, данное канцелярией этому случаю, на сегодня не обнаружено.
 
Таким образом, вполне очевидно, что медные монеты с нестандартной массой изготавливались на монетных дворах преднамеренно, в нарушение строжайшего запрета на поставку подобной некондиционной продукции. Во многих документах XVIII в. перечисляются меры наказания монетных мастеров за нарушение установленной для медных монет весовой нормы. Так, в Ордере действительного статского советника Татищева от 30 декабря 1736 г. предписывается строго выдерживать нормативный вес и весовой допуск при чеканке медных монет на Екатеринбургском монетном дворе "...и в том как мастерам, так и приемщикам под жестоким наказанием подписаться". В именном указе от 19 июня 1738 г. виновным в несоблюдении весового допуска определено наказание "...с немалым штрафом и истязанием" и т. д.
 
Зачем же понадобилось изготавливать на монетных дворах монеты, появление которых влекло за собой весьма тяжкие последствия? Прежде чем ответить на этот вопрос, рассмотрим, какой весовой допуск устанавливался при изготовлении медных монет и как проверялись монеты на соответствие этому допуску.
 
В доношении из Канцелярии Монетного правления в Кабинет ее величества от 9 ноября 1736 г. содержатся сведения о том, что для медных монет, чеканившихся в то время по стопе в 10 руб. из пуда меди, допускалось отклонение от нормативного веса в ту или другую сторону до 4 фунтов при взвешивании партии монет на сумму в 100 руб. (нормативный вес партии — 10 пудов), что составляет 1 % нормативного веса.
 
В Историческом описании, "до монетного дела принадлежащем", составленном И. Шлаттером и дополненном А. Нартовым, приведены аналогичные сведения по медным монетам 16-рублевой стопы: для этих монет достоинством в 5, 2 и 1 коп. допустимое отклонение от нормативного веса составляло 2 фунта (0,8%), а для монет достоинством в деньгу и полушку — 4 фунта (1,6%), причем и в этом случае весовому контролю подвергалась партия монет на сумму в 100 руб. (нормативный вес партии — 6 пудов 10 фунтов). Таким образом, при проверке медных монет на соответствие весовому допуску в XVIII в. взвешивались не отдельные монеты, а целая партия монет. Такой же порядок весовой проверки медных монет существовал и в XIX в.
 
Подобная методика весового контроля прежде всего позволяла снизить требования к точности выдерживания нормативного веса на каждой отдельно взятой медной монете, поскольку присутствие в проверяемой партии какого-то количества, скажем, слишком легких монет вполне могло примерно компенсироваться наличием соответствующего количества перетяжеленных монет. Но эта методика открывала перед персоналом монетного двора еще одну, очень важную для него, возможность: она позволяла "исправлять" те партии монет, которые не укладывались в весовой допуск и подлежали отбраковке с применением к виновным соответствующих санкций. Для такого "исправления" достаточно было изъять из некондиционной партии слишком тяжелые или, наоборот, слишком легкие монеты и заменить их монетами с весом, близким к нормативному. Однако в условиях массового производства выполнять такие операции было совершенно невозможно: ведь для этого потребовалось бы взвесить чуть ли не каждую монету из некондиционной партии, поскольку монеты, вызвавшие превышение весового допуска, не могли быть обнаружены визуально.
 
А чтобы все же реализовать возможность "исправления" некондиционных партий медных монет, мастера монетных дворов и изготавливали заранее целые наборы монет, у которых вес либо был значительно меньше нормативного, либо значительно его превышал. Теперь, имея такой набор, "исправление" можно было выполнить в считанные секунды, заменяя любую монету или несколько монет из некондиционной партии значительно более легкими или значительно более тяжелыми — в зависимости от того, в каком направлении был превышен весовой допуск. Используя такой простой способ, монетные мастера всегда могли предотвратить отбраковку недоброкачественной продукции и избежать связанных с этим нежелательных последствий. Нечего и говорить, что при этом в обращение попадали не только специально изготовленные монеты с нестандартной массой: увеличивалось попадание в обращение и монет с отклонениями от весового допуска, представлявших собой обычный производственный брак.
 
Поскольку "исправление" партий монет, не укладывавшихся в весовой допуск, было, безусловно, действием противозаконным, предназначавшиеся для этой операции монеты с нестандартной массой должны были изготавливаться тайно. Кто же на монетном дворе мог быть посвящен во все эти дела? В первую очередь в "исправлении" некондиционных партий были, конечно же, заинтересованы монетные мастера — именно им грозило жестокое наказание за превышение весового допуска. Однако каждая забракованная партия монет негативно влияла на всю деятельность монетного двора, сокращая выпуск продукции и удорожая производство, а за это несла ответственность уже администрация монетного двора. Поэтому напрашивается вывод, что администрация, несомненно заинтересованная в безнаказанном сбыте недоброкачественной продукции, знала о существовании практики "исправления" партий, подлежащих отбраковке, но сознательно не чинила ей препятствий. Чтобы своевременно выявить некондиционную партию монет и успеть ее "исправить", необходимо было взвешивать все партии еще до того, как они поступят на официальный весовой контроль, а это было немыслимо без попустительства со стороны администрации монетного двора. В результате, как свидетельствуют находки медных монет с нестандартной массой, их изготовление и использование на монетных дворах России, чеканивших медную монету, продолжалось почти полтора столетия и прекратилось с 1849 г. в связи с началом чеканки монет нового образца. Согласно докладу министра финансов, представленному в Государственный Совет 8 декабря 1848 г., с самого начала предполагалось эти монеты "производить в более изящном виде, улучшенными штемпелями, и выпускать в обращение после самой строгой браковки", а также "обратить исключительное внимание на усовершенствование всех операций, при выделке монет употребляемых". Видимо, реализация этих мероприятий, с одной стороны, сделала невозможной фальсификацию весового контроля, а с другой — резко улучшило качество монет, предотвратив превышение весового допуска.
 
Почему же аналогичная практика не осуществлялась в отношении монет из драгоценных металлов? Ведь до сих пор не найдено ни одной подлинной золотой монеты, масса которой резко отличалась бы от нормативной, а среди серебряных монет автору известен пока единственный полуполтинник 1751 г., имеющий толщину кружка как у гривенника. Если опять обратиться к работе И. Шлаттера и А. Нар-това, то можно увидеть, что золотые монеты при проверке их на соответствие весовому допуску взвешивались только индивидуально, а серебряные — как партиями, так и индивидуально, на выбор из партии. Следовательно, для золотых монет не подходил сам принцип "исправления", а "исправлять" партии серебряных монет, не укладывавшиеся в допуск, было слишком рискованно: случайное обнаружение в ходе выборочной проверки хотя бы одной монеты с нестандартной массой, и появление таких монет в обращении неизбежно повлекло бы за собой расследование деятельности монетного двора, поскольку в данном случае дело касалось драгоценного металла.
 
Ввиду стихийного характера появления русских медных монет с нестандартной массой и совершенной невозможности учесть все их многообразие, систематизации эти монеты не поддаются, а потому и описывать их в каталогах в качестве разновидностей аналогичных монет обычной массы, видимо, не следует. В то же время они должны в обязательном порядке включаться в состав любой нумизматической коллекции как интереснейшие памятники истории монетного дела в России XVIII — XIX вв.

Прикрепленные изображения

  • 41.gif

  • 0




Яндекс.Метрика