В этой теме нет ответов

[DIMAXX]

Воинское снаряжение и оружие монгольского воина XIII—XIV вв.

 

 

 

В. Ф. Немеров

Рассмотрение вопроса о вооружении монгольского воина до недавнего времени в основном базировалось на данных письменных источников и реже — на находках отдельных предметов «татаро-монгольского обли­ка», преимущественно наконечников стрел, с покоренных монголами тер­риторий. Введение в научный оборот новых археологических материалов из Восточного Забайкалья (с территории, непосредственно связанной с формированием как монгольского народа, так и его государства), прив­лечение этнографических параллелей, а также материалов раскопок предшествующих лет, и прежде всего древних монгольских городов-ставок, позволяют не только уточнить, но в ряде случаев и существенно до­полнить имеющиеся представления о вооружении основной массы вои­нов орды. Характер этих находок в совокупности с сообщениями средне­вековых хроник позволяет сделать вывод, что основой воинских соедине­ний татаро-монголов являлись тяжеловооруженная и легкая конницы.

Тяжеловооруженный конный воин. Практически у всех народов Цент­ральной Азии, как предшествовавших на исторической арене монголам, так и у их современников, латная конница составляла ведущий род войск [1, с. 118—130; 2, с. 139; 3, с. 103]. Между тем на основании отсутствия среди археологических материалов татаро-монгольского за­щитного доспеха сложилось мнение, что воин эпохи Чингис-хана и его преемников — это прежде всего легкий конный лучник. Однако хорошо сохранившийся доспех вообще крайне редкая находка; кроме того, за­щитное вооружение не всегда изготовлялось только из металла, по и из такого материала, как кожа, например у современников монголов - киданей [4, с. 90]. Следует также добавить, что монголы никогда не бросали на поле битвы металлических доспехов, как и вообще оружия (за что полагалась смертная казнь), а собирали их и распределяли меж­ду воинами [5, с. 122], а в случае смерти сородича старались передать его по наследству [4, с. 93], лишь в исключительных случаях предавая земле вместе с умершим. Фрагменты же защитного вооружения татаро-монголов из таких редких погребений известны. В Восточном Забайкалье они, например, найдены в могильнике Дворцы, где представлены панцир­ными железными пластинками двух форм: прямоугольной с округлыми краями и круглой. Первая форма пластин изготовлялась из узких (1,5 см) и тонких (1—2 мм) полос металла длиною 8,5 см, в которых на равном расстоянии друг от друга пробивались три пары круглых отверстий (рис. 1, 3—12, 75—20). Такие пластинки, как и изделия второй формы в виде выпуклых дисков диаметром 5 см (рис. 1, 1, 2, 13, 14), по сооб­щениям средневековых авторов, монголы крепили либо «ламинарно», т. е. связывая между собой при помощи ремешков или топких шнурков [6, с. 28], либо нашивая их на панцирную основу, т. е. «ламеллярным» способом (7, с. 144). Готовый же монгольский твердый панцырь («хуяг»), согласно исследованиям, мог иметь два варианта покроя. Во-первых, «корсет-кирасу» на лямках, с разрезами сбоку, реже — спереди или па спине, с прямоугольными наплечниками до локтя и набедренниками до середины голени или доколен, а во-вторых, кафтан с разрезами от горла до подола спереди и от крестца до подола сзади, с прямо­угольными реже — листовидными оплечьями до локтя и ниже [4, рис 2, а б]

Дополнительной деталью татаро-монгольского панциря могли служить деревянные накладные щитки основным функциональным назначением которых было прикрытие незащищенных панцирем частей тела воина ног — от голеностопа до колена рук — от кисти до локтя, а также мест, требующих усиленной защиты — груди и плеч И хотя время не сохра­нило для нас таких щитков широкое распространение этих изделий у соседних народов, например в Южной Сибири [1, с 128], заставляет предполагать возможность их заимствования, по крайней мере такой их разновидности, как нагрудные щитки зерцала, которые известны у мон­голов как один из атрибутов твердого панциря [4, с 94]

Еще одним компонентом защитного вооружения тяжелого конного воина у татаро-монголов был шлем («дуулга») Как и все централъно-азиатские образцы, он был, видимо, склепан из нескольких металличе­ских пластин (у чжурчженей, например, тулья шлема состояла из семи пластин) [8, с. 172—184, рис. 4, 1], у енисейских кыргызов — из восьми [1, с. 129], соединенных с навершием заклепками. Шлем имел сфероко­ническую форму высотой 18—22 см, рант и невысокое навершие, увенчанное небольшим острым шпилем или трубочкой для плюмажа. Специ­фически монгольскими признаками были горизонтальные или вертикаль­ные фигурные козырьки и крестообразные забрала. Шею воина прикрывала широкая полоса прикрепленных к оголовью железных пла­стин или твердых, нашитых «ламинарным» или «ламеллярным» способом бармиц, которые часто прикрывали и большую часть лица, выступая в роли своеобразного забрала [4, рис. 2].

Непременной принадлежностью татаро-монгольского воина в походе был также суконный плащ («цув»). По покрою он напоминал обычный халат, по не имел подкладки. Сзади от талии почти до низа у него шел разрез, а передняя пола сверху доходила только до талии. Цув был удо­бен для воина тем, что, не слезая с лошади, он мог, подвернув полы плаща, хорошо укрыться от дождя и ветра. Плащ обычно носили с че­тырехугольным капюшоном, который из-за того, что он был сшит отдель­но от плаща, надевали так, чтобы его нижняя часть закрывала воротник [9, с. 33].

Воин был обут в сапоги («гутал»), конструкция которых была при­способлена для езды в жестком седле при быстрой скачке, стоя в упоре на стремени, т. е. для определенной, выработанной веками посадки. Их шили из юфтовой кожи, плиса, сукна или замши, а состояли они из прямого голенища с жесткими, наглухо пришитыми к нему союзками, толстой подошвы с войлочной прокладкой и жесткого, загнутого вверх носка [9, с. 46]. В зимнее время на них надевали меховые унты («бон-тог»).

В комплект снаряжения татаро-монгольских панцирных всадников входили сложносоставной лук («номо»), хранившийся в походном со­стоянии в чехле-налучье («хаадак»), стрелы («тумэр булсуу») с плоски­ми, реже трехлопастными и четырехгранными наконечниками, берестяной колчан («хэгэныг»), в котором помимо стрел хранился и напильник для их натачивания («хурэ»), щит («халха»), однолезвийная сабля («хэлмэ»), иногда заменяемая мечом («мэсэ») или палашом, железная булава («гулда»), боевой топор («алма хунэ»), а также копье («жада»). Все воины, в том числе легковооруженные, имели также нож («хутуг»), ко­торый хранился за голенищем сапога или в ножнах («гэрд»), шило («шубгэ»), кресало («хэтэ»), волосяную веревку («зээли»), путы для лошади трех типов («тушаа»—для передних ног, «уроолэ»— для перед­ней и задней ног и «шудэр» — для передней и обеих задних ног), скреб­ницу («зулгуур»), палатку («майхам») или верхнюю часть юрты («ово-хой»), одну на несколько человек, иголку («зуун»), нитки («утас») и кнут («ташуур»).

Оружием дистанционного боя тяжеловооруженной татаро-монгольской конницы являлись лук и стрелы. Анализ археологического материала из восточно-забайкальских могильников XII—XIV вв. подтверждает мнение исследователей о широком распространении в рассматриваемый период среди населения Центральной Азии и соседних территорий сложносоставного лука с одной фронтальной веслообразной роговой накладкой и деревянными надставками на концах кибити [1, с. 75; 10, с. 87; 11, с. 162]. Судя по находке из могильника Зугмара-1 на р. Хилок, где накладка сохранила свое местоположение на кибити, длина лука со спущенной тетивой не превышала 120 см. Лук имел М-образную форму, а накладка по внутренней поверхности была покрыта продольными же­лобчатыми нарезками для лучшего крепления ее на деревянной основе Длина накладки 18,0 при нитриле концов 2,5—2,7 см (рис. 2, 1, 2). Аналогичные накладки были найдены также в двух погребениях могильника Малая Кулинда на р. Онон. луки этого типа, по Центрально-азиатской традиции, имели тетиву («номоной оохор») из тонких крученых ко­жаных ремней бычьей шкуры или плетеных овечьих кишок.

В литературе луки, идентичные описанному выше, вполне оправдан­но получили наименование «монгольских», так как время их появления и распространения среди кочевников Евразии совпало с выходом на по­литическую арену татаро-монголов. Как наиболее удобные в применении и в то же время обладающие определенным эффектом упругости, мон­гольские луки быстро снискали большую популярность в кочевом мире и начиная с XIII в. почти полностью вытеснили все существовавшие до них типы сложносоставных луков. Только в лесостепных районах Во­сточного Забайкалья, несмотря на появление там луков «монгольского типа», а также у чжурчженей Приамурья все еще бытовали луки так называемого «тунгусского типа» [12, с. 136]. Эти луки «длиной в одну ручную сажень склеивали рыбьим клеем из двух хорошо просушенных в течение 2-х лет и обычно естественно изогнутых пластин ели и березы или лиственницы и кедра. В середину лука вклеивали квадратный или овальный березовый клин, снаружи обклеивали луки берестой, а концы с надставкой из березы частично обматывали сухожилиями. В некоторых случаях обматывали сухожилиями только концы лука у надставки и обклеивали лук полосками черемухового дерева и берестой или делали надставные концы с зарубками для насаживания тетивы из дерева чере­мухи. Тетиву изготовляли из волокон конопли, из полосок кожи, а иногда обматывали ее еще тонким слоем бересты. Луки имели слегка двояковыгнутую форму» [13, с. 62, 63].

Применение «тунгусского лука» наряду со сложносоставным луком «монгольского типа» при оснащении тяжеловооруженного татаро-монгольского воина, на наш взгляд, вполне возможно. Это может быть доказано хотя бы тем, что в состав воинских соединений Чингис-хана и его преемников помимо различных монголоязычных и тюркоязычных пле­мен входила и часть тунгусов из числа чжурчженей, а также тех племен, которые средневековая китайская историография причисляла к татаро-монголам под этнонимом «дикие да-да» [14, с. 45—48]. Эти тунгусы-да-да, как показали новейшие археологические исследования их могильни­ков в Восточном Забайкалье, как по хозяйственному укладу, так и в ду­ховной жизни в силу длительного контакта со степью были весьма близки татаро-монголам и с началом их завоеваний наверняка были втянуты в орбиту их бесчисленных походов. Что же касается чжурчженей, то уже в 1213 г. их насчитывалось в монгольской армии 46 бригад [15, с. 97], при этом, надо думать, со своим оружием.

Как луки «монгольского типа», так и луки «тунгусской» конструкции татаро-монгольские воины носили в особом кожаном или матерчатом чехле-налучье, прикрепив к поясу с помощью сыромятных ремешков.

Неотъемлемой частью лука являются стрелы. Хотя среди археологи­ческих материалов XII—XIV вв. из Восточного Забайкалья в равной степени представлены как железные, так и костяные наконечники стрел, нам думается, последние вряд ли входили в набор колчана тяжеловоору­женного воина, а являлись привилегией легкого лучника. Поэтому рас­смотрение стрел мы начнем с железных наконечников, подразделив их по форме насада на отделы, по форме сечения пера на группы, по фор­ме пера с учетом форм лезвия, плечиков и шейки — на типы.

Группа I. Плоские наконечники стрел.

Тип. 1. Срезни в виде расширяющейся лопаточки с выпуклым лез­вием. Длина наконечников — 13,5, длина пера — 7,5, ширина пера — 2,5 см (рис. 2, 3, 4, 8).

Тип 2. Срезни в виде расширяющейся лопаточки с подтреугольпым лезвием. Размеры: общая длина —10,5, длина пера — 6,4, ширина пера — 1,8 см (рис. 2, 5, 6\ рис. 3, С).

Тип 3. Секторовидные срезни с выпуклым лезвием. Размеры: общая длина —8,5, длина пера —3,2, ширина пера —3,5 см (рис. 2, 7; рис. 3,7).

Тип 4. Пламявидные срезни. Общая длина таких наконечников — 12,5, длина пера —4,5, ширина пера —3,0 см (рис. 3, 1—3, 5, 8; рис. 4, 11, 12).

Тип 5. Кунжутолистные срезни с широкими вогнутыми крыльями и высоким овальным острием. Общая длина наконечников —13,0, длина пера — 7,0, ширина пера — 3,0, ширина пера в крыльях — 5,5 см (рис. 3, 4).

Тип 6. Двурогие срезни в виде расширяющейся лопаточки (рис. 3, 9). Размеры: общая длина —8,0, длина пера —4—5, ширина—1,7 см.

Тип 7. Ланцетовидные с удлиненной шейкой (рис. 4, 1). Длина на­конечников итого типа — 10,5, длина пера — 6,5, ширина пера — 1,8, длина шейки — 2,5 см.

Тип 8. Ланцетовидные с короткой шейкой (рис. 4, 2, 6). Размеры: общая длина —8,5, длина пера — 6,7, ширина пера—1,5, длина шей­ки — 0,5 см.

Тип 9. Листовидные (рис. '1, 3). Длина наконечников — 8,8, длина пера — 6,7, ширина пера — 1,7 см.

Тип 10. Пятиугольные (рис. 4, 4, 5). Общая длина —10,3, длина пера — 5,8, ширина пера — 3,5 см.

Плоские наконечники стрел являлись самой распространенной фор­мой наконечников из находящихся на вооружении татаро-мопгольского воина, что свидетельствовало о сокращении дистанции боя и увеличении частот Стрельбы [1, с. 149] Функционально все перечисленные типы плоских наконечников стрел предназначались для поражения незащищен­ною противника, что было обусловлено общим характером удара: плос­кий наконечник с горизонтальным лезвием наносил широкую рану, а острые грани усиливали порез. Существует предположение, что чаще всего такие стрелы употреблялись для борьбы с кавалерией [16, с. 195]. Действительно, лошади, которые только у тяжеловооруженных всадников были прикрыты броней, служили хорошей мишенью для лучников, а ши­рокие рапы от срезней быстро выводили их из строя. «Надо знать, что, если можно обойтись иначе, они (т. е. татаро-монголы.—В. Н.) неохот­но вступают в бой, но ранят и убивают лошадей и людей стрелами, а когда люди и лошади ослаблены стрелами, тогда они вступают с ними в бой» [6, с. 31]. Однако частые находки плоских наконечников стрел в культурных слоях городов-ставок Монголии [15, рис. 108] и Восточ­ною Забайкалья [17, с. 46], а также городов Восточной Европы, паде­ние которых было связано с осадой и последующим штурмом их укреплений татаро-монголами [18, рис. 143, 13, 16, 18, 21], свидетельствуют о широком применении таких наконечников и для борьбы с пешими вои­нами.

Группа II. Четырехгранные наконечники стрел.

Тип. 1. Листовидные с удлиненной шейкой (рис. — 5,8, ширина пера — 1,7, длина шейки — 2,0 см.4, 7). Общая длина наконечника — 9,8 см.

 

Группа III Трехлопастные наконечники стрел

Тип 1 Листовидные с узкими дугообразными лопастями (рис 4, 9, 10) Общая длина наконечников — 8,0, длина пера — 4,5, ширина лопастей — 0,5—0,7 см

Тип 2 Кунжутолистные с приостренным жальцем Крылья пера — широкие и имеют вогнутые плечики (рис 4, 8) Длина наконечников — 12,6, длина пера — 6,5, ширина пера — 4 0 ширина лопастей — 2,0 см

Отличительной чертой трехлопастных наконечников стрел являются их высокие баллистические качества Такие наконечники были наиболее-устойчивыми в полете и наносили при попадании «болезненные рваные раны» Их основное назначение — поражение не защищенного доспехами противника, о чем свидетельствуют большая величина лопастей и остро угольное оформление лезвия [1, с 99] Как и наконечники первых двух групп, они относятся к отделу черешковых и имеют четырехгранный приострённый насад

Для многих наконечников стрел преобладающей группы — плоских и для 2 го типа — трехлопастных характерно наличие на насаде стрел полых костяных шариков свистунок с двумя полярно расположенными овальными резными отверстиями Они имеют бочонковидную или биконическую форму и размеры от 2 8 до 7 о см причем величина свистунка находилась в прямой зависимости от размеров наконечников Основное назначение этих изделий — создание шумового устрашающего эффекта хотя не исключена и такая их роль, как закрепление наконечника в древке стрелы или управление ею в полете. Мнение же, что «свистящие стрелы» у монголов являлись предметом роскоши, принад­лежностью высшей знати [19, с. 109], в настоящее время нельзя счи­тать правильным. Раскопки погребений XII—XIV вв. свидетельствуют об обратном: стрелы со свистунками нашли широкое распространение преж­де всего среди рядовых кочевников. И хотя средневековая историогра­фия скупа на упоминания о применении татаро-монголами «поющих стрел», надо думать, что на самом деле оно не было таким редким. Их могли использовать и для крепления горящей пакли или в качестве ем­кости горючего материала при поджоге осаждаемых крепостей, затыкая или обматывая в последнем случае отверстия ветошью или тканью.

Для изготовления древка («модон эшэ»), которое обеспечивало направ­ление полета стрелы, монголы, как и большинство центрально-азиатских народов II тыс. н. э., использовали росший по берегам рек и озер кус­тарник, преимущественно иву [14, с. 78], хотя источники упоминают также можжевельник [5, с. 95] и березу [20, с. 317]. Судя по фраг­ментам древок, найденным в погребениях монголов в Восточном Забай­калье (погр. 2 у с. Кункур и погр. 6 могильника Малая Кулинда в до­лине р. Онон), они представляли собой точеные, округлые в сечении ци­линдрические деревянные стержни, чуть сужающиеся при подходе к ушку, диаметром 0,8 см. О длине древок из-за их плохой сохранности можно лишь догадываться, но, учитывая описание монгольских стрел в письменных источниках, надо думать, она не превышала 70—80 см («два фута, одну ладонь и два пальца» [6, с. 51]).

Способ крепления черешковых железных наконечников стрел в древ­ках был, вероятно, следующим: их или вбивали в древко без его пред­варительного расщепления, обматывая затем крепкими нитями, или же, расщепив, стягивали трещину плотно уложенной нитью и берестой, предварительно покрыв ее клейким составом. Такой способ крепления наконечников прослежен нами в погр. 13 могильника Малая Кулинда. Известен он также и в памятниках, предшествовавших монгольским [21, с. 8].

Важным элементом стрелы являлось оперение («удэ хомон»), кото­рое придавало ей устойчивость в полете и способствовало меткости при­цельной стрельбы [22, с. 50]. У монголов XII—XIV вв., согласно пись­менным источникам, для оперения стрел применяли перья орла [5, с. 269]. Возможпо, как и другие народы Центральной и Северной Азии, монголы использовали также перья коршуна и гуся [23, с. 214, 220], тетерева и дятла [13, с. 63; 24, с. 97]. Интересно, что стрела с перьями, взятыми из передних перьев правого крыла птицы, вертелась на лету направо и причиняла рану соответственно своему полету, а с левого крыла — в обратную [25, с. 79].

Особо хочется остановиться на употреблении монголами яда («хо-рон») для обработки железных наконечников стрел. Источники достаточ­но четко указывают, что наступательное оружие татар «напоено ядом» [7, с. 152]. Закономерно возникает вопрос: что могли использовать вои­ны орды в качестве быстродействующего отравляющего вещества? Цент­рально-североазиатское военное искусство знало два вида таких ядов. Первый был известен еще мохэ [26, с. 145] и, видимо, имел раститель­ное происхождение. «Обыкновенно в седьмой и восьмой луне составля­ют яды и намазывают стрелы. Пораненный немедленно умирает. Ког­да варят яды, то одно испарение ядового состава может умертвить человека» [27, с. 71]. Второй же вид яда («могайн хорон») получали от изобилующих в степях гадюк. Змей ловили весной, когда яд у них наиболее опасен, высушивали его, чтобы перед сражением развести с во­дой и полученным составом намазать наконечники. От стрелы с таким наконечником уже не требовалось прицельного попадания — достаточно было небольшой царапины, чтобы надолго, если не навсегда, вывести противника из строя.

Так как лук и стрелы являлись важным элементом вооружения татаро-монгольского воина, такой же необходимой принадлежностью его снаряжения был и колчан. Пока известен только один тип монгольских колчанов — открытый. Он имеет деревянный, обтянутый берестой кар­кас и овальной формы горизонтально срезанные горловину и днище с постепенным расширением стенок от приемника к днищу. Сами днища, видимо, изготавливались из какого-то органического материала, возмож­но, кожи или войлока, так как в погребениях они не сохранились. Бе­реста для колчанов снималась со ствола продольным разрезом, стороны ее заводились одна на другую и сшивались прочными нитями. Стрелы в таких колчанах хранились наконечниками вниз, при этом их число на один колчан было не более 30. Колчаны крепились к поясу с помощью железных крючков — щитковых (рис. 5, 1, 2), с кольцами (рис. 5,4,5) и проволочных (рис 5, 3). Судя по преобладающему по отношению к умершему положению колчанов в могилах, их носили у пояса на левом боку.

Еще одной принадлежностью конного татаро-монгольского воина, свя­занной с оружием дистанционного боя, был напильник, который они «всегда носят при колчане для изощрения стрел» [6, с. 51] Он из­готавливался из железной, довольно массивной пластины, которой в про­цессе ковки придавали форму сегмента. Напильник имел клиновидный четырехгранный насад для рукояти и характерный выступ-носик на конце изделия (рис. 5, 6).

До сих пор плохо изучено такое защитное вооружение татаро-монголов, как щит, предназначенный для предохранения головы и корпуса

воина от поражения. Ни сами щиты, ни какие-либо их детали в мон­гольских памятниках не обнаружены. Поэтому о наличии щитов у татаро-монголов судить можно лишь на основании письменных хроник и изображений монгольских воинов. Согласно этим источникам, щит был круглым, небольшим (около 80 см), плетенным из прутьев или склеен­ным из деревянных плах, с деревянной поперечиной. Наружная поверх­ность щита покрывалась твердой кожей, на которую у тяжеловооружен­ных воинов наклепывались металлические диски и сегменты, а внутрен­няя укреплялась войлоком. По краю щита пропускалась окантовка. Все щиты имели круглые металлические навершия-умбоны [4, рис. 2, б, 3, а].

Следующий вид вооружения тяжелого татаро-монгольского конного воина представлен оружием ближнего боя. Оно включает предметы поли­функционального назначения, соединяющие в себе функцию нанесения колющих и рубящих ударов (сабли, мечи, палаши), и оружие монофункционального назначения, сохраняющее в своей форме специализирован­ную функцию нанесения рубящих (топор) и колющих (копье) ударов [1, с. 27].

Все известные нам остатки сабель найдены в Кара-Коруме. Это сла­боизогнутые стальные полосы с коротким острием и узким концом, дли­ной около 1 м и шириной 3,0—3,5 см. Внешне они мало чем отличают­ся от обычных мечей, разве что только однолезвийным клинком, что, ви­димо, и послужило поводом средневековым авторам назвать их «несколько кривыми мечами» при характеристике вооружения монголов [6, 27]. Сабля была довольно мощным оружием в руках умелого всадника из-за ее сравнительной легкости, что «допускало более быстрые движения руки, нежели тяжелый меч, и, несмотря на разницу в весе, кривой кли­нок немногим уступает прямому в силе удара, если его изгиб рассчитан правильно и с соблюдением надлежащего распределения центров тяжес­ти и удара» [1, с. 45].

Что же касается мечей, то они представлены изделиями двух типов. Первый имеет прямой двулезвийный клинок и округленный конец, сбли­жающий его с европейскими мечами каролингского типа, второй—более массивную полосу и не круглый, а заостренный конец, чем приближа­ется к мечам, бытовавшим в Европе в XIII—XIV вв. [16, рис. 109, 4].

Помимо мечей и сабель в комплект вооружения латной конницы мон­голов входили также прямые однолезвийные клинки-палаши, ширина которых достигала 3 см [16, с. 205], круглой формы железные булавы с втульчатым насадом, упомянутые в источниках как «палицы из хоро­шего железа» [6, с. 40], топоры с клиновидным насадом [6, с. 27, 32, 40; 16, рис. 110], а также копья; последние были, как правило, втульчатыми и различались по форме пера: у одних оно было ромбовидное, длиной 12,0 см, у других — пиковидное, длиной 18,0см [16, с. 205]. По сведениям письменных источников, древки копий иногда раскрашивались красной киноварью («улан зос»), что, видимо, должно было сказаться на поражающих свойствах оружия и символизировать успех в бою [5, с. 125].

Особое внимание уделялось защите боевого коня. Согласно письмен­ным источникам, она изготовлялась следующим образом: «...берут рем­ни от быка или другого животного шириною в руку, заливают их смо­лою вместе по три или по четыре и связывают ремешками или веревоч­ками; на верхнем ремне они помещают веревочки на конце, а на нижнем — в середине, и так поступают до конца; отсюда, когда нижние ремни наклоняются, верхние вставляют, и таким образом удваиваются или утраиваются на теле. Прикрытие лошади они делят на пять час­тей; с одной стороны лошади одну, а с другой другую, которые прости­раются от хвоста до головы и связываются у седла, а сзади седла на спине и также па шее; также на крестец они кладут другую сторону, там, где соединяются связи двух сторон; в этом куске они делают от­верстие, через которое выставляют хвост, и на грудь также кладут одну сторону. Все части простираются до колен или до связей голеней; а перед лбом они кладут железную полосу, которая с_ обеих сторон шеи связывается с вышеназванными сторонами» [6, с. 50].

Таким образом, татаро-монгольский конский доспех состоял из пяти "частей: нагрудника, двух боковин, наспинно-нагрудной части и двух­частного нашейника — и был твердым — «ламинарным» или «ламеллярным». Однако наряду с ним, судя по иранским и японским миниатю­рам [28; 29, с. 71], применялся и мягкий доспех в виде попоны, обши­той металлическими бляхами. По этим же источникам, видно, что трехстворчатое конское боевое оголовье хотя и применялось, но обяза­тельным не было [4, рис. 2].

Несколько слов следует сказать и о седле («эмээл»). Как и мон­гольские седла недавнего прошлого, оно имело деревянный остов и дугообразные луки, украшенные резьбой, раскраской и металлическими бляшками. Обе луки окантовывались полосками железа, а полки седла скреплялись железными пластинками, при этом высота передней луки была немного выше задней. Ленник покрывался войлоком, а затем об­тягивался кожей. Под седло клали войлочный потник, который прикры­вался украшенным тисненым орнаментом и металлическими бляшками кожаным чепраком. Цвет чепрака, как и изготовленного из того же ма­териала тебенека (трапециевидной формы лопасти с закругленными на нижней, широкой части углами), был темно-коричневый, причем тебенек украшался тисненным клетчатым узором и декоративным орнаментом [30, с. 116, 117, рис. 7; 31, с. 45].

В предметы конского снаряжения («морнной ээбсэг») входили также удила, стремена, подпружные пряжки, седельные кольца, предметы ук­рашения сбруи.

Удила («хазаарай аман») по способу крепления к ним ремней пово­да и оголовья относились к типу двусоставных с кольчатыми псалиями. Они изготавливались из двух четырехгранных железных стержней с оди­наковыми размерами звеньев и несомкнутыми кольцами, в которые про­девались железные кольчатые псалии одинакового диаметра. Обычный размер половинок вместе с псалием равнялся 10—12 см при диаметре колец 4—6 см (рис. 6, 4).

В отличие от удил стремена («дуроо») были более разнообразны по типам. Нами выделено три типа стремян. Первый включает изделия арочной формы с невысоким прямоугольным выступом и прямоугольной же петлей для путлища. Подножки у них прямые или слегка выгнутые, укреплены тремя жгутами (рис. 6, 1), Высота стремян — 15,0 см при ширине в подножке 14,7 см. Второй тип — стремена подтреугольной формы, с прямой подножкой и прямоугольной петлей для путлища (рис. 6, 2), Высота этих изделий —14,0 см, ширина в подножке — 14,0 см. Наконец, третий этап - изделия арочной формы с невысоким прямоугольным выступом и дугообразной бородкой в основании дужки. Путлище в стременах этого типа продевалось в прямоугольной формы петлю, а подножка была слегка выгнута (рис. 6, 3). Стремена имели высоту 14,8 см, а ширину подножки —13,1 см. Кроме этого, видимо, надо отметить и деревянные стремена, которые, хотя и не обнаружены в археологических памятниках, этнографически прослеживались у неко­торых групп монголов еще в XIX в. [9, с. 46].

Не менее разнообразны по форме, размерам и материалу изготовле­ния подпружные пряжки («улам бэли»). В нашем распоряжении имеют­ся костяные, бронзовые и железные изделия, при этом последние — самые многочисленные. Есть овальные (рис. 5, 8), круглые (рис. 5,9), прямоугольные (рис. 5, 7) железные пряжки, материалом для изготов­ления которых служила различного сечения проволока. Все железные пряжки имеют подвижный язычок, закрепленный на рамке.

Костяная пряжка (рис. 7, 70) имеет двояковогнутую форму и пря­мой обрез краев щитка и рамки. В пряжке прорезано два отверстия: прямоугольное с замком в верхней части и квадратное в середине для пропуска ремешка, ширина которого, судя по размеру прорези, не пре­вышала 1,5 см. На щитке пряжки, у его нижнего края, высверлено два круглых отверстия, а боковые стороны украшены профилировкой из оди­нарного крупного зубчика. Изделие имеет длину 14,7 см при ширине щитка и рамки 5,8—6,0 см.

Наконец, бронзовые пряжки отливались в виде шестилепестковой круглой розетки с парой подчетырехугольных отверстий для пропуска ремня. Крепились они при помо­щи железных шпеньков, продевае­мых в круглые сквозные отверстия (рис. 5, 10).

Обращаясь к седельным коль­цам («бугэжэ»), прежде всего не­обходимо отметить, что все они железные, диаметром от 1,5 до 6,5 см, с продетым через кольцо стержневым пробоем. Концы пробоев вставлялись в отверстия на тонких седельных полках и заги­бались в разные стороны на внутренней поверхности доски (рис. 8, 1—3). Судя по расстоянию между углом изгиба пробоя и его голов­кой, толщина доски не превышала 2 см. В двух случаях вместо пробоев использовались медные пла­стинки, крепившиеся на полке седла железными гвоздями (рис. 8. 4).

Украшалась сбруя, судя по находкам в восточно-забайкальских могильниках XII—XIV вв., крупными медными бляхами, которые нашивались на нагрудные или шейные ремни (рис. 8, в, 7), а также мелкими, используемыми для убранства уздечки (рис. 8, 5, 8). Последние помимо меди изготавливались из кости. Кроме этого, для украшения сбруи применя­лись различного рода узлы («хударгин уялаа», «зангилаа», «хударгин сасаг») в сочетании с плетением из тонких ремней [32, с. 163, рис. 13, 14, 16].

Особенностью снаряжения татаро-монгольского конного воина было отсутствие шпор. Здесь же необходимо отметить и то, что вопреки сложившемуся у некоторой части исследователей мнению лошади у монголов подковывались, наглядный пример чему — находки широких подков без шипов («таха») в Кара-Коруме [16, с. 209].

Легковооруженный конный воин. В отличие от тяжеловооруженного всадника легкий конный лучник не имел такого богатого арсенала средств защиты (оружия). Он был одет в сшитую из шкуры кобарги, косули, соболя, лисьих или волчьих лап шапку («малгай») с острой или округлой тульей и расширенным кверху околышем, с которой свободно свисали пушистые звериные хвосты, мягкий панцирь («хатангу деель») в виде длинного кафтана с фигурными листовидными оплечьями, сшитый из слоеной кожи, войлока и прочной ткани и часто простеганный металлическими пластинками, или в стеганый халат с косым запахом и узкими длинными рукавами, кожаные рукавицы («архан»), стеганые штаны и сапогц [4, рис. 3, б, а; 9, с. 33, 46; 25, с. 96].

Вооружение легкой конницы татаро-монголов составляли лук, тех же типов, что и описанные выше, стрелы с железными и костяными нако­нечниками, а также сабля и волосяной аркан.

О назначении костяных наконечников стрел нет единого мнения. Одни исследователи рассматривают их как принадлежность только охотничьего снаряжения [33, с. 106, 109], другие же считают их универсальны­ми, предназначенными как для добычи промыслового зверя, так и для применения в бою [22, с. 87—89]. Последняя точка зрения подтверждается я письменными источниками [5, с. 93]. Исходя аз этого, мы от­носим костяные наконечники стрел к предметам вооружения татаро-монголов.

Что же касается снаряжения боевого коня легковооруженного воина, то оно, видимо, было простым, без использования конского защитного доспеха.

Пеший воин («ябаган сэрэбшс»). Несмотря на отсутствие сведений о наличии у татаро-монголов пехоты и характеристики их как неспособ­ных к пешему бою, «ибо у них короткие ноги и длинное туловище» [1, с. 153, 154], существование у них пехоты как вспомогательного рода войск, на наш взгляд, вполне допустимо. Она могла формироваться из числа «вассалов или побежденных народов» [15, с. 225] для охраны и обеспечения «метко и мощно бьющих устройств» — катапульт, стенобит­ных машин, саперных работ, а также для различных обозных нужд. Воин мог быть вооружен подобно легковооруженному всаднику, но иметь не круглый, а прямоугольный станковый щит, сплетённый из прутьев на деревянном каркасе [4, рис. 3, в]. В зимнее время к этому добавлялись лыжи («сапа»).

Таковы в основных чертах вооружение всадника и пехотинца, а так­же снаряжение боевого коня у тагаро-монголов, свидетельствующие о вы­соком уровне развития у них военного дела.

Литература

1. Худяков Ю. С. Вооружение енисейскях кыргъыов VI— XII вв. Новосибирск: Наука, 1980. 
2. Овчинникова Б. Б. К вопросу о вооружения кочевников средневековой Тувы (по материалам могильника Аймырлыг).— В кн.: Военное дело древних племен Сибири и Центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1981. 
3. Ларичев В Е., Тюрюмина Д. В. Военное дело у киданей (по сведениям из «Ляоши»).— В кн.; Сибирь, Центральная и Восточная Азия в средние века. История и культура Востока Азии. Т. III. Новосибирск: Наука. 1975, 
4. Горелик М. В. Средневековый монгольский доспех. — В кн.: Олон улсын монголуэрдэмтяй III их хурая. Т. I. Уланбаатар, 1979. 
5. Лубсан Данзан. Алтая Тобти («Золотое сказание»). — В кн.: Памятники письменности Востока. М.: Наука, 1973. 
6. Плано Карпини История монголов. — В кн.: Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М.: Изд-во АН СССР, 1957. 
7. Матузова В. И. Английские средневековые источники IX — XIII вв. Древнейшие источники но истории народов СССР. М.: Наука, 1979. 
8. Медведев В Е. О шлеме средневекового амурского воина (тайник с остатками доспеха в Корсаковском могильнике), — В кн.: Военное дело древних племен Сибири и Центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1981. 
9. Викторова Л. Л. Монголы, Происхождение народа и истоки культуры. М,: Наука.). 
10. Гаврилоа А. Л. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племен. М.— Л.: Наука, 1965. 
11. Савинов Д. Г. Новые материалы по истории сложного лука н некоторые вопросы его эволюции! в Южной Сибири. — Я кн. Военное дело древних племен Сибири и Центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1981. 
12. Медведев В. Е. Культура амурских чжурчженей Конец X — XI в. (по материалам грунтовых могильников). Новосибирск: Наука, 1977. 
13. Василевич Г, М. Эвенки (историко-этнографпческий очерк). Л.: Наука, 1969. 
14. Мэн-да Бэй-лу (Полное описание монголо-татар). — В кн : Памятники Письменности Востока. Т. XXVI. М.: Наука, 197.4. 15. 
15. Д'Оссон К Историяя моголов от Чингис-хана до Тамерлана. Т. I. Иркутск: 1937. 
16. Киселев С. В, Мерперт И. Я. Железные л чугунные изделия Кара-Корума —В кн.: Древнемонгольскне города. М.: Изд-во АН СССР, 1965. 
17. Киселев С. В Город на реке Хирихира. — В кн.. Древнемогольские города. М Наука, 1965. 
18. Монгийт А. Л. Старая Рязань,- МИА, 1955,

 

Рис.1. Защитное вооружение татаро-монголов Пластины от лат (1—20 мог Дворцы III погр 1)

 

 

 

Рис. 2. Наступательное вооружение татаро-монголов. Накладки на лук (1, 2 — мог. М. Кудинда, гюгр. 4, 5), желе.чные наконечники стрел (3—6 — мог. М. Кулинда. погр 19; 7, 8 — мог. Ундугун, иогр. 2)

Рис. 3. Наступательное вооружение татаро монголов Железные наконечники стрел. 1 — мог. Дворцы-11, погр 2; 2 — мог. М. Кулинда, погр. 28, 3 — мог М. Кулинда, погр. 19; 4 — мог Ундугун, погр 1; 5, 8 — мог. Ундугун, погр. 18, 6 — мм. Дворцы-11, погр. 1; 7 — мог. Ундугун, погр. 5; 9 — мог. Будалан, погр. 3

 

 

 

Рис 4 Наступательное вооружение татаро монголов Железные наконечники стрел 1—3 Л —мог Дворцы II погр 2 4 — мог М Кулинда погр 2 5 — мог Дворцы II погр 4 6 — мог М Кулинда иогр 19 7 12 — мог Будалан погр 3 В — мог М Кулинда погр 18 9 10 — мог Упдугун погр 5

Рис 5 Воинское снаряжение татаро-монголов Крючки от колчанов (1 — мог Ундугун, погр. 4; 2 — мог. Зугмара, погр 5; 3 — мог Чиндант, погр 1, 4, 5 —мог. М Кулинда, погр. 2); напильник (в —мог. Дворцы-III, погр 1); подпружные пряжки (7 — мог Ундугун, погр 2, 8 — мог. Унду­гун, погр 5, 9 — мог. Чиндант, погр 5, 10 — мог Дворцы, погр. 4)

 

Рис.6. Воинское снаряжение татаро-монголов. Удила и стремена. 1- мог. Ундугун, погр. 8; 2-мог. Дворцы – II, погр. 4; 3, 4- мог. Дворцы – III, погр.1.

 

Рис. 7. Воинское снаряжение и оружие татаро-монголов Седельные кольца — мог. Дворцы-II, погр. 3; 4 — мог. Чжндант, погр. 1); украшения сбруа О мог. Дворцы-II, погр. 3; 7 — мог. Дворцы-II, погр. 5; 8 — мог. Ундугун, погр. I конечники стрел (9 — мог. Ундугун, погр. 6; 10 — мог. Ундугун, погр. 1; 11 мог. Дворцы-II, погр. 2, 12—мог. Ундугун, погр. 5; 13 — мог. М. Кулинда, л 14, 15 — мог. Зугмара, погр. 6)